"Джордж Оруэлл. Сборник рассказов, эссе, статей " - читать интересную книгу автора

где, по моим представлениям, находилось сердце. Из раны хлынула густая, как
красный бархат, кровь, но слон еще жил. Его тело даже не дрогнуло, когда
ударили пули; без остановок продолжалось затрудненное дыхание. Он умирал
невероятно мучительно и медленно, существуя в каком-то другом, далеком от
меня мире, где даже пуля уже бессильна причинить больший вред. Я
почувствовал, что должен оборвать этот ужасающий шум. Смотреть на огромного
поверженного, не могущего ни шевельнуться, ни умереть зверя, и сознавать,
что ты не в состоянии даже прикончить его, было невыносимо. Мне принесли мою
малокалиберную винтовку, и я принялся выпускать пулю за пулей в сердце и в
горло. Слон вроде бы и не замечал их. Мучительное шумное дыхание проходило
все так же ритмично, напоминая работу часового механизма. Наконец, не в
силах больше вынести этого, я ушел. Потом я узнал, что прошло полчаса,
прежде чем слон умер. Но еще до моего ухода бирманцы стали приносить
корзинки и большие бирманские ножи: рассказывали, что к вечеру от туши не
осталось почти ничего, кроме скелета.
Убийство слона стало темой бесконечных споров. Хозяин слона бушевал, но
ведь это был всего лишь индус, и сделать он, конечно, ничего не мог. К тому
же, юридически я был прав, поскольку разбушевавшийся слон, подобно бешеной
собаке, должен быть убит, если владелец почему-либо не в состоянии
справиться с ним. Среди европейцев мнения разделились. Люди в возрасте сочли
мое поведение правильным, молодые говорили, что чертовски глупо стрелять в
слона только потому, что тот убил кули - ведь слон куда ценнее любого
чертового кули. Сам я был несказанно рад свершившемуся убийству кули - это
означало с юридической точки зрения, что я действовал в рамках закона и имел
все основания застрелить животное. Я часто задаюсь вопросом, понял ли
кто-нибудь, что мною руководило единственное желание - не оказаться
посмешищем.

1936


Вспоминая войну в Испании

Перевод: А.Зверев

I

Прежде всего о том, что запомнилось физически,- о звуках, запахах,
зримом облике вещей.
Странно, что живее всего, что было потом на испанской войне, я помню
неделю так называемой подготовки, перед тем как нас отправили на
фронт,-громадные кавалерийские казармы в Барселоне, продуваемые ветрами
денники и мощенные брусчаткой дворы, ледяная вода из колонки, где мы
умывались, мерзкая еда, которую сдабривали ложечки вина, девушки в брюках -
служащие милиции, рубившие дрова под котел, переклички ранним утром и
комическое впечатление, производимое моей простецкой английской фамилией
рядом с звучными именами Мануэль Гонсалес, Педро Агилар, Рамон Фепелос, Роке
Баластер, Хайме Доменеи, Сс-бастиап Вильтрон, Рамон Нуво Босх. Называю
именно этих людей, потому что помню каждого из них. За исключением двоих,
которые были просто подонками и теперь наверняка со рвением служат у