"Болта Ортыков. Неугомонный Носир " - читать интересную книгу автора

челюстями волка. Зверь разжал зубы, и Полвон высвободился.
Волк уже вытянулся на земле, а Полвон все еще не выпускал своего врага.
С большим трудом отец оттащил пса. Полвон тяжело дышал, глаза его блуждали.
Из порванного уха текла кровь. Накинув на Полвона свой кушак, отец отвел пса
к палатке. А мы, довольные и счастливые исходом схватки, шли следом.
Отец хотел смазать ухо Полвона какой-то мазью, но пес не давался.
Взгляд его все еще был беспокойным, шерсть стояла дыбом.
Теперь народ собрался возле нашей палатки.
- Касым, - обратился к отцу Аликул-чабан, - у тебя есть свежее мясо?
- Нет, свежего нет. Только солонина. А зачем?
Тогда старик обратился к Шерали:
- Беги, сынок, возьми там у нас большой кусок свежей баранины.
Шерали опрометью помчался к своей юрте. Мы были удивлены: зачем старику
понадобилось мясо?
- Волчья кровь ядовита, - говорил Аликул-ата. - У Полвона могут зубы от
нее испортиться и выпасть. А если пес съест сейчас свежего мяса, то его
зубам никакого вреда не будет. Полвона надо ценить и беречь. Видимо, Полвон
приучен бороться с волками и барсами.
- Верно говорите, Аликул-ата, - поддержал старого чабана Собир-амак. -
Я даже и не предполагал, что наш Полвон может схватиться с таким волком!
- Ваш Полвон еще молод, не вошел в полную силу. Поэтому-то, - наставлял
старик моего отца, - и нужно всегда быть настороже, беречь пса, чтобы и
впредь не робел...
Тут вернулся Шерали. Пес жадно набросился на мясо, съел его и снова
забеспокоился. Отец мой удерживал Полвона, гладил его, старался успокоить.
- Да ты и сам берегись, - добавил старый чабан, уходя. - Как бы этот
доморощенный не опозорил тебя однажды, Касым.
Отец нахмурился. И мне стало не по себе. Лишь Собир-амак и Носиршатрама
ничего не поняли.

ВЕЧНАЯ ДРУЖБА

Полдень. Воздух так накалился, что нам пришлось завести овец в загоны.
Ведь загоны были совсем рядом с этим богатым травой пастбищем.
Мы разместили овец, и Носиршатрама спустился к реке за водой, а я
принялся колоть дрова, готовясь кипятить чай.
Собир-амак вытащил из хурджина свой походный радиоприемник и повесил на
столбе палатки.
- Ну-ка, Собир-бой, - обратился к нему отец, смазывая рану Полвону, -
покрути-ка ухо своего хафиза[10]. Сейчас ему как раз время петь.
Собир-амак, большой радиолюбитель, не заставил ждать.
Пел какой-то молодой певец. Отец внимательно слушал.
- Спасибо твоему учителю, дорогой мой, - произнес отец, когда певец
кончил.
- Понравилось?
Это сказал Шерали, незаметно подошедший к нашей палатке.
- Касым-амак, - обратился он к отцу, - пожалуйте сейчас все в нашу
юрту. Мама приготовила угощение. Идемте.
- Уж не кулчатой[11] ли?
- Нет, не кулчатой, - сощурив глаза, улыбнулся Шерали. - Но то, что вы