"Х.Ортега-и-Гассет. Что такое философия" - читать интересную книгу автора

особыми, характерными склонностями, предпочтениями, сообщающими их облику
нечто общее, отличающее их от предшествующего поколения.
Но в этой идее таятся неожиданная энергия и драматизм, поскольку в
любом настоящим живут три поколения: молодежь, зрелые люди и старики. Это
означает, что любая историческая действительность, любое "теперь"
охватывает, строго говоря, три разны" времени, три разных "теперь" или,
иными словами, это настоящее заключает в себе три основные жизненные
величины, сосуществующие в нем, хотят они этого или нет связанные друг с
другом, и поневоле - ведь они разные - в неизбежной вражде. "Теперь" - это
для одних двадцать, для других - сорок, а для третьих - шестью десять лет; в
этом вынужденном пребывании трех различных образов жизни в одном и том же
"теперь" обнаруживаются динамичный драматизм, конфликт и коллизия,
составляющие основу, исторической материи всякого действительного
сосуществования. И в свете этого замечания в кажущейся ясности даты
проглядывает скрытая двусмысленность: 1929 г. видится единым временем, но в
1929 г. живут юноша, мужчина и старик, и эта цифра троится в трех различных
значениях и одновременно все их объемлет. Это единство исторического времени
трех разных поколений. Мы все современники, мы живем в одном и том же
времени и Остановке, по мы в разное время способствовали их формированию.
Одинаковы лишь ровесники. А современники не ровесники. В истории обязательно
нужно проводить различие между ровесниками и современниками. Три разных
жизненных времени живут, разместившись в одном и том же внешнем
хронологическом времени. Это то, что я обычно называю главным анахронизмом
истории. Благодаря этой внутренней неустойчивости она движется, меняется,
поворачивается, течет. Если бы все современники стали ровесниками, то
история, лишившись всякой способности к коренным изменениям, застыла бы,
разбитая параличом. Однажды я представил поколение в виде "каравана, в
котором шагает узник, непонятно почему считающий себя свободным и
счастливым. Он шагает, храня верность поэтам своей эпохи, политическим идеям
своего времени, юношескому идеалу женской красоты и даже походке,
приобретенной к 25 годам. Время от времени он видит, как проходит другой
караван, вид. которого странен и чужд: это другое поколение. Быть может,
однажды, в день праздника, их перетасует оргия, по в обычной жизни
хаотическое объединение распадается на две действительно органичные группы.
Каждый индивид таинственным образом узнает других членов своей группы: так
муравьи из одного муравейника отличают друг друга по особому запаху. То, что
мы навечно прикованы судьбой к одной и той же возрастной группе и образу
жизни - довольно невеселое открытие, к которому рано или поздно приходит
всякий чувствительный человек. Поколение - это мода на существование в
целом, оставляющая на человеке неизгладимую печать. У некоторых первобытных
народов каждую группу ровесников можно узнать по татуировке. Узор на коже,
который был в ходу во времена их отрочества, отпечатался на их бытии. "В
этой фатальности, как и во всех фатальностях, есть мельчайшие отверстия,
сквозь которые умеют ускользать некоторые гении. Есть люди, до старости
сохраняющие неистощимую пластичность, неиссякаемую юность, благодаря чему
они способны обновляться дважды и даже трижды и жизни. Обычно такие люди
играют роль предвестников, и новое поколение угадывает в них старших
братьев, пришедших слишком рано. Но эти случаи относятся к разряду
исключений, которые в биологии, как в никакой другой области, подтверждают.
Проблема, которую ставит перед жизнью каждого человека ощущение