"Хосе Ортега-и-Гассет. Этюды о любви" - читать интересную книгу автора

столетия. Смешение, которое напомнит о себе в эпоху Возрождения, впрочем
претворившись уже в эстетическую категорию. Так, Лоренцо Великолепный
утверждал, что 1'amore е un appetito di bellezza[2].
Это и есть одно из существеннейших отличий, которое надлежит осмыслить,
чтобы от нас не ускользнуло то, в чем заключается своеобразие любви и ее
сущность. Наш душевный мир особенно щедр на любовные порывы; не будет
преувеличением даже счесть их символом щедрости как таковой. К любви
восходит многое из того, что присуще человеку: желания, мысли, волевые акты,
поступки - все это, порождаемое любовью, как урожай семенами, самой любовью
не является, однако подтверждает ее существование. Бесспорно, что так или
иначе нас влечет то, что мы любим; однако столь же очевидно, что нас влечет
и то, чего мы не любим, что не затрагивает наших чувств. Хорошее вино влечет
нас, но любви не вызывает; наркомана влечет наркотик и в то же время
вызывает отвращение связанными с ним опасными последствиями.
Но есть еще одна, более веская и тонкая причина разграничивать любовь и
желание. Собственно говоря, желать чего-либо - это значит стремиться
обладать им, причем под обладанием так или иначе понимается включение
объекта в нашу жизненную сферу и превращение мало-помалу в часть нас самих.
Именно поэтому желание умирает тотчас после того, как удовлетворено;
обладание для него смерть. Напротив, любовь - это вечная
неудовлетворенность. Желание пассивно, и желаю я, в сущности, одного - чтобы
объект желания устремился ко мне. Я живу в надежде на притяжение ко мне
всего сущего. И наоборот, в любви, как мы еще убедимся, все проникнуто
активным началом. Вместо того чтобы объект приближался ко мне, именно я
стремлюсь к объекту и пребываю в нем. В любовном порыве человек вырывается
за пределы своего "я": быть может, это лучшее, что придумала Природа, чтобы
все мы имели возможность в преодолении себя двигаться к чему-то иному. Не
оно влекомо ко мне, а я к нему.
Августину Блаженному, одному из тех людей, раздумья которых о любви
отличались особой глубиной, по своему душевному складу, быть может,
наделенному наивысшей силой любви, подчас удавалось преодолевать понимание
любви как желания и влечения. В минуту вдохновения он сказал: "Amor meus,
pondus mewm; illo feror, quocumque feror" - "Любовь моя, бремя мое; влекомый
им, я иду повсюду, где я иду". Любовь - это притяжение к любимому.
Спиноза попытался избежать ошибки и, оставив в стороне влечения, искал
любовным порывам и ненависти эмоциональное объяснение; согласно ему, любовь
- это радость познания предмета любви. Любовь к чему-то или к кому-то - это
якобы не более чем радость и одновременно сознание, что рады мы благодаря
этому чему-то или кому-то. И снова перед нами смешение любви с ее возможными
последствиями. Разве кто-нибудь сомневается, что предмет любви может
принести радость любящему? Однако столь же верно, что любовь бывает
печальной, как смерть, безысходная смертная мука. Более того, истинная
любовь лучше познает саму себя и, если угодно, свою цену и свои масштабы в
страдании и мучениях, которые она приносит. Влюбленной женщине огорчения,
причиняемые ей любимым, дороже бесстрастного прозябания. В письмах Марианны
Алькофарадо, португальской монахини[3], встречаем следующие признания,
адресованные ее неверному соблазнителю: "...в то же время я благодарю вас в
глубине сердца за отчаяние, которому вы причина, и я ненавижу покой, в
котором я жила, прежде чем узнала вас". "...Я нашла хорошее средство против
всех этих зол, и я быстро освободилась бы от них, если бы не любила вас