"Гай Юлий Орловский. Ричард Длинные Руки - оверлорд (fb2) ("Ричард Длинные Руки" #14)" - читать интересную книгу автора (Орловский Гай Юлий)Глава 14Он говорил с предельной вежливостью, но слова звучали отстраненно, глаза смотрят вдаль. Я пристыженно умолк. Он обошел всю комнату, всматривался и внюхивался, я тоже задействовал сперва тепловое, затем запаховое, перед глазами поплыло, мир стал другим, но уже знакомым: еще в первый день я осмотрел весь замок от чердака и до подвалов во всех спектрах, чтобы потом не было неожиданностей. – Я пока ничего не увидел, - сообщил я. – Я тоже, - ответил Миртус с горечью. Вздохнул. - Тогда попробуем кинжал. Только, ваша светлость, я сам! – Да-да, - согласился я. - Попробуй разминировать, только будь осторожен. Он потрогал столик вокруг кинжала, губы зашевелились. Я не услышал слов, но чувствовал, как напрягается Миртус, проламывается через что-то мощное, а вот теперь идет, как по тонкому льду, а сейчас у него такой вид, словно готовится прыгнуть через пропасть… – Погодите, - сказал вдруг Миртус. Он отпрыгнул к камину, в его руке появилась длинная железная кочерга, которой служанка мешает угли в камине. Миртус осторожно прикоснулся концом к рукояти кинжала. Выждал, нажал сильнее. Я вздрогнул всем телом: сухо и злобно щелкнуло. Рукоять кинжала мгновенно ощетинилась острейшими иглами, ставши похожей на стального ежа. – Яд, - сказал Миртус коротко. В его сдержанном голосе не чувствовалось удовлетворения, только прежний испуг: - Сильнейший яд. Я его ощутил, только не знаю как… – Сволочи, - выругался я. - Не зря святая церковь всех колдунов на костер по своей великой милости! Я бы сперва шкуры сдирал. Он все еще осторожно подвигал кочергой кинжал, я видел, как в отсветах каминного пламени на кончиках игл поблескивает влага. По телу прокатывался холод, воображение услужливо подсказывало, как все это вонзилось бы в мою ладонь, едва я взял бы кинжал и сжал рукоять. – А церковь лучше? - спросил Миртус. Он чуть осмелел, доказав свою нужность, как человек, способствующий безопасности замка. – Лучше, - ответил я сердито. - Церковь за честность! И за честный бой. – А что есть честный? – По правилам, - объяснил я. - И чем больше правил - тем лучше. В конце концов правил будет столько, что воевать станет невозможно. Церковь даже луки и арбалеты запрещает, потому что с их помощью убивать легче! Он коротко взглянул на меня и быстро отвел взгляд, словно испугавшись собственной дерзости. Я смолчал, не стал объяснять, что пользуюсь луком, потому что… ну хотя бы потому, что не хочу давать противнику преимуществ. А вот если луки действительно запретят, да так запретят, что никто не посмеет воспользоваться луком, то и я откажусь от своего замечательного лука. Чувство безопасности, что мне не выстрелят издали в спину, перевесит желание ходить обвешанным оружием. – Я бы убрал этот кинжал, - сказал Миртус. - Но вам, ваше светлость, виднее. – Забирай, - разрешил я. - Может, еще какую загадку откроешь! А нет, будешь гордиться, что разгадал секрет коварного противника. Нет, даже врага! Миртус переложил кочергу в другую руку, я видел, что примеривается взять кинжал голой рукой, крикнул: – Сдурел? Возьми тряпкой. Он огляделся, я сдернул со спинки кресла толстый шарф, Миртус поймал на лету. Я смотрел, как он обмотал руку, оба мы задержали дыхание, Миртус навис над кинжалом… – Это еще не все! - вдруг произнес он быстро. Я замер, но кинжал оставался все таким же, я спросил шепотом: – Еще одна мина? – Ловушка, - ответил он. - Я даже не знаю, что в ней. Я крикнул громко: – Стража! Позвать Альбрехта! И трех лучших арбалетчиков. Нет, лучше пятерых. Миртус бросил на меня косой взгляд, у меня вообще арбалетчиков негусто, хорошо, если вообще наберется пятеро, и не факт, что у них окажутся исправные арбалеты. За дверью топало, грюкало, наконец, в помещение под командой Альбрехта вбежали крепкие, пропахшие морозной свежестью люди, сорвали с плеч арбалеты, послышался скрип натягиваемых стальных струн. – Стрелять будете по команде, - объяснил я строго, - когда скажу. – В кого стрелять? - спросил один деловито. – В кого или во что, - ответил я, - увидим. Нарушитель границы ведет себя нагло, попирает наши принципы, глумится над нашими освященными обрядами и традициями, потому и скрывает лицо! Но все тайное станет явным. Не трусьте, цель этого гада - я… Так что готовы будьте. Ко всему. Миртус поморщился, много чести разъяснять простолюдинам, но я, как Суворов, полагаю, что каждый солдат должен знать свой маневр. Арбалетчики сразу стали серьезнее, подобрались. В движениях появилась та четкость, что позволяет сэкономить секунды и тем самым спасти шкуру. Свою или своего лорда. – Готов? - спросил я Миртуса. Он кивнул, руки поднялись в угрожающем жесте. Мы все услышали жесткие полузнакомые слова, у магов свой язык, тайный, но при желании разобраться можно. В комнате негромко затрещало, под каменными плитами пола невообразимо огромное шевельнулось и шумно вздохнуло. Арбалетчики медленно бледнели, я взял в одну руку меч, в другую молот. Сердце колотится, страх вырабатывает целый океан адреналина. Миртус выкрикнул последнее слово, поспешно отступил. Вокруг кинжала вспыхнуло сиреневое сияние. Кто-то охнул, начал креститься, послышались слова молитвы. Сияние разрослось, превратилось в шар. Я потрясенно увидел в нем холодно блещущие звезды. И там, по жуткому небу, в нашу сторону движется нечто огромное, ужасное, смертоносное… Кто-то вскрикнул, из сиреневого шара с грохотом и лязгом выпрыгнули двое закованных в железо рыцарей. Оголенные мечи уже в руках, в прорези шлемов жутко горит красный огонь, словно там пылающие угли костра. – Бей! - выкрикнул я. Звонко щелкнули по дереву дуги тетивы. Стальные болты с жутким скрежетом ударили в панцири. Я страшился, что срикошетят, доспехи выглядят… хорошо, однако оба рыцаря страшно закричали. Одному болт пробил панцирь, торчит только короткий треугольный кончик, второму попали в грудь и голову. Первый рыцарь с болтом в груди с криком ярости бросился вперед. Я подставил щит, а лезвие моего меча чиркнуло его по коленям. Скрежетнуло, будто я вскрывал гигантскую консервную банку. Рыцарь вскрикнул, колени подломились, он с жутким грохотом рухнул лицом вниз. Миртус говорил быстро и горячо, двигал руками, я видел за его пальцами быстро тающие нити, однако дыра стала даже шире, а звезды заблестели ярче, торжествующе. Я ощутил холод, рядом поежился Альбрехт. Мне совсем не чудится, из дыры в самом деле тянет смертельным холодом космоса. Рыцари уже дергались, как железные червяки, на полу. Я метнул молот в то огромное, что приближается из космоса. Рыцари - ложная цель, отвлечение внимания, а это значит… Молот исчез, через долгое мгновение донесся глухой удар. Замок качнулся, а созвездия в чужом небе перекосило. Мой чуткий слух уловил жуткий вой, настолько низкий, словно кричит раненая звезда, кроме меня никто не услышал, из пустоты вынырнул молот, моя пятерня уже привычно растопырена, ударило рукоятью… Я едва не заорал от дикой боли: рука мгновенно превратилась в лед, и только ускоренная регенерация не пустила холод дальше по телу. Сцепив зубы, я погнал волну горячей крови по руке, наконец, обрел возможность шевелить пальцами. Миртус закончил помовать дланями. Сиреневое окно затянулось, с кинжала осыпались иглы, а на полу корчились две фигуры в стальных доспехах. – Не исчезли! - воскликнул Миртус пораженно. - Ваша милость… – Забирай, - разрешил я. - Надеюсь, это не люди, никаких конвенций мы не нарушаем, так что ставь над ними любые опыты. – Спасибо, ваша милость! – Не за что. Ты хорошо поработал. Он поклонился. – Ваша милость, я даже не решаюсь сказать, как держались вы… – Почему? – Сочтете за лесть. – А-а-а, - протянул я. - Так как я держался? – Великолепно, - признался он. - Я не ожидал, что откроется такое окно, а там будет такое… такое! И если бы не ваша отвага… – Гм, - ответил я. - Тут одной отвагой не обошлось. Уже без особой опаски забрав кинжал, Миртус направился к выходу, но добычу все-таки держал на вытянутой руке. Арбалетчики переворачивали трупы, шлемы с убитых сняли, там оказались лица, а не морды или черепа скелетов, как почему-то ожидалось, однако что-то в этих лицах показалось не совсем… Я не успел додумать мысль, как тут же блеснула другая, я сказал торопливо: – Миртус, погоди! У тебя не найдется, случаем, средства… обостряющего запахи? – Запахи? - переспросил он с недоумением. – Не сами запахи, - поправился я, - а их… восприятие. Я вот подумал, что любой зверь оставляет следы, а человек - еще тот зверь! Но даже зверь умеет заметать следы. Человек - тем более. Но все равно опытные охотники распутывают следы хитроумных зверей. Колдун прячется от наших глаз, но у человека есть еще и слух, нос, щу палки… Он слушал внимательно. – Ваша светлость, - сказал он серьезно, - даже собаки не почуяли! – И что? – А уж у них носы… – Тот гад принял меры, - согласился я. - Знал, что прокрадывается на важный и защищенный объект. Еще он старается не топать, когда ходит невидимкой, не сопит, не хрюкает, не чешется, как сэр… ну, некоторые, некоторые. Я не вижу другого пути, как обострить восприятие… ну, скажем, запахов! Их контролировать труднее всего. – Почему именно запахи? - пробормотал он. - С ними непросто. – Все-таки подумай, - сказал я настойчиво. Он сказал несчастливым голосом: – Есть у меня травка… – О, - сказал я, оживая, - что-то знакомое! – Правда? Только эта травка усилит ваше чувство запахов на полсуток, не больше. А потом вам будет настолько плохо, что… – Изблююсь? Он сказал, отводя глаза: – И это тоже. – Давай, - велел я твердо. - Время не ждет, как сказала королева. А туалет у меня отдельный. – Еще приготовить надо… – Берись сейчас же! Под утро Миртус осторожно сообщил, что все в порядке, зелье готово, но, может быть, не стоит сеньору лично, у него много отважных рыцарей… – Много, - согласился я. - Особенно отважных. А что, отвага сейчас много решает? Он отвел взгляд в сторону. – Как скажете, ваша светлость. – Наливай, - сказал я. Он вздохнул, на свет из-под полы халата появилась массивная фляга из темного металла. Я придвинул к нему кубок, Мартус налил почти до половины, взглянул с вопросом в глазах. – Можно разбавить водой… – Будет слаще? - спросил я. – Нет… – Тогда зачем? – Не так горько, - объяснил он. – Зато пить дольше, - сказал я невесело. Он молча наблюдал, как я, задержав дыхание, медленно пил зеленоватую жидкость. Горло слегка жгло, а когда я допил и опустил пустой кубок на стол, на лице Миртуса я увидел громадное уважение. – Что? - спросил я непонимающе. – Вы крепкий человек, - проронил он. Я отмахнулся: – Вы ж ничего, кроме вина, еще не знаете… Счастливые, у вас еще не было Менделеева с его самым гениальным открытием, я имею в виду водку, да и про коньяк знаете только, что есть такой мелкий городишко… Я говорил, преодолевая головокружение. Лицо Миртуса деформируется, глаза то прячутся, как у орка, то вылезают наружу, словно рачьи. Меня погрузило в уже знакомый мир причудливых запахов и красок, ароматы стали интенсивнее, мощнее, появились новые оттенки, мир покачнулся… Я поспешно ухватился за стол. – Ваша светлость, - донесся встревоженный голос Миртуса. - Как вы? – Хреново, - буркнул я. – Потерпите, - посоветовал он жалким голосом. - Скоро пройдет… – Совсем? – Нет, но… можно будет терпеть. – Оставайся здесь, - велел я, - а я иду на большую охоту. Бобик!.. Бобик! В цветную меняющуюся вселенную ворвался блестящий вихрь, похожий на бешено двигающийся огромный ком ртути. Потом Бобик превратился в жуткое чудовище, похожее на выплавленного из темного стекла медведя. Я тупо всматривался, не понимая, почему черный, как украинская ночь в новолуние, Пес светится, почему от него не привычные запахи пота, кожи, шерсти, загнивающего мяса в зубах, а серебристый свет с радужной каемкой, каким бывает вокруг луны гало, что раньше толковалось, как предвестник войны, потом - к изменению погоды, а теперь вот снова к войне, мору, вторжению троллей… – Ладно, - сказал я, осторожно вылезая из-за стола, - время не ждет. Бобик, сидеть! Серебристое чудовище подняло голову, глаза как блюдца. Я осторожно погладил по огромной башке, странное чувство, когда под пальцами привычная шерсть, а вижу совсем другое. Комната качнулась, как корабль на волнах, но я удержал ее на месте и пошел к двери. Шпион уверен в своих силах, потому будет поблизости. Местных магов опасается, но, похоже, не слишком. Значит, не придется слишком долго искать, а то зелье слишком забористое, в моем серединном Миртус стал бы королем наркобаронов… В коридоре я напустил на себя задумчивый вид. Бобик вышколенно идет рядом, я спустился по лестнице, заглянул в кладовки. Везде цветные струи запахов, все знакомое, по каждой скажу не только где чья, но кто в каком настроении, в какой форме, здоров или нет. Когда начал уже уставать, среди ярких и насыщенных цветных струй увидел прижавшуюся к полу бледно-фиолетовую с кисловатым оттенком и шероховатую. Бобик тоже повел в ее сторону носом. Я остановился, он посмотрел на меня с вопросом в умных глазах. – Эх ты, - сказал я, - что ж не сказал раньше? Он ответил укоризненным взглядом, что нужно было спрашивать правильно, а то теперь легко умничать. Я виновато развел руками. – Ты прав, прав… Но теперь ищи! Именно этого гада ищи! Вообще-то можно теперь и без него, но струя слишком уж жмется к полу, в то время как все остальные медленно рассеиваются во всем пространстве, от стены и до стены, от пола и до потолка. Кроме того, действие зелья уже ослабевает. Бобик посмотрел вопросительно, понюхал еще, я видел, как его раздувшиеся ноздри потянули к себе струю. Она красиво и томно изогнулась, словно работающая при дорогой гостинице шлюха, поплыла послушно и обещающе. Ноздри начали поглощать ее, как мощные турбины с метровыми лопастями. Бобик чихнул, я сказал, что на здоровье, все путем, он посмотрел обиженно, мол, сам нюхай такое, у него обоняние в сто тысяч раз более тонкое и нежное. – Ну что? - спросил я. - Проанатомировал? Вместо ответа он повернулся и побежал к выходу. Я бросился за ним, крича, чтоб помедленнее, мне дожить бы… Струя не прерываясь плыла над полом. В тихих местах, где нет движения воздуха, даже сохраняла очертания человеческой фигуры, состоящей из запахов. Волосы и лицо пахнут бархатно-оранжево, корпус - кисловато-коричнево, а ноги так вообще едко-зеленым, что и понятно: после долгой дороги шпион приступил сразу к заданию, минуя ванну. На лестнице попался барон Альбрехт, глаза удивленные, я махнул рукой, объяснять некогда, а когда взбежали на последний этаж, услышал за спиной грохот его сапог. Бобик бросился к двери на смотровую башню. Я несся следом, как по той самой трубе, что есть ли жизнь после смерти. Чувство иррациональности охватило с такой силой, словно уже не то что бегу по планете Сириуса, а вообще я в другом измерении и с другими фундаментальными законами. Светящееся чудовище выметнулось на лестницу. Я прыгал по цветным ступенькам, испещренным кисло-сладкими и шероховато-острыми следами, но теперь замечаю все более четкие отпечатки, что резко разнятся от остальных. Бобик исчез на минуту за поворотом, а когда я оказался на последнем витке, он выметнулся на верхнюю площадку. Я, задыхаясь, выскочил следом. В лицо словно плеснули жидким гелием: чувствительное к холоду лицо сразу застыло коркой, морозный воздух моментально сжег трахею. У края парапета черная тень, смутно напоминающая человеческую, только в полтора раза крупнее. Святящийся Бобик ринулся к ней. Я выхватил меч сразу же на последней ступеньке. – Сдавайся!.. - прохрипел я промороженным ртом. - Или умрешь! Тень сдвинулась в сторону, я понял, что неизвестный рассматривал в щель между зубцами народ во дворе. Бобик остановился перед ним, темная фигура задвигалась, я со страхом ощутил, что маг творит заклинание. – Замри!.. - заорал я, разрывая связки. - Или умрешь! Продолжая угрожать мечом, я левой рукой сдернул с пояса молот и метнул в темную фигуру. Бобик повернул голову, следя за моими руками, хлопки рукоятью по воздуху, чмокающий удар, болезненный вскрик и - сухой треск. |
||
|