"Гай Юлий Орловский. Ричард Длинные Руки - синьор (Ричард Длинные Руки #4)" - читать интересную книгу автора

у той рыбы, ртом, - в чем замысел дьявола...
- В чем?
- А вот в этих бабах, - сообщил я.
- Соблазны?
Я перевел дух, объяснил:
- Еще какие! В моем мире... гм, в моем королевстве женщины весьма
свободные особи. Чуть что не так - в рыло, а то и ногой в зубы. Нет, не мы
им - они нам! Да сразу в рыло, ногой! Задней. У нас нет таких, чтобы вот
так спасти, а она за тобой, как щенок - преданно и счастливо... А что еще
мужчине надо? Только чтобы женщина восхищалась, смотрела снизу вверх.
Сигизмунд глядел на меня в задумчивости и печали. Потом перевел взгляд на
спасенную. Она медленно приходила в себя, лицо все еще оставалось бледным,
но молодость быстро берет верх, повернулась, окинула взглядом Сига, снова
посмотрела на меня. Я увидел, что вот-вот это будет что-то вроде
имплантинга, или как его там, когда цыпленок или щенок считает мамой то,
что увидит, когда впервые откроет глаза. Когда девушка обнаженная - это
эротика, когда голая - уже порнография, но в этой есть то и другое плюс
еще нечто такое, что я тоже готов был разделить мир всего лишь на две
категории: вот таких хорошеньких девушек и остальных уродов.
Я поднялся, холодный ветер пронизывал насквозь. Дрожь пробрала тело, я
задрал голову, посмотрел на высокий обрыв. Так уже собралась чертова тьма
народу, все жестикулировали, верещали тонкими обезьяньими голосами и,
подобно бандерлогам, суетливо указывали в нашу сторону.
- Надо подниматься наверх, - сказал я. - Но, сэр Сигизмунд, берите женщину
на свое седло. Если сейчас же не въедем в город, меня разобьет насморк.
Он сказал с беспокойством:
- Почему я? Спасли вы...
- Я просто вместо тебя нырнул. В твоих бы доспехах... Словом, твоя идея,
сам и расхлебывай!
Я свистнул, послышался грохот копыт, конь возник перед мной с горящими
глазами и взлохмаченной гривой. Зубы, понятно, оскалены, у него шкура, как
я уже понял, плотная, непроницаемая для воздуха, как у собаки, потому
приходится раскрывать пасть, чтобы охладиться.
- Умница ты мой, - сказал я нежно и поцеловал в его нежные и мягкие, как
протекторы "КамАЗа", ноздри. - Я тебя люблю, золотце мое эпоксидное...
Конь жадно подышал мне в ухо, прежний хозяин не баловал его лаской, а
ласку все животные любят, вон как спасенная жмется к Сигизмунду...
Я взлетел в седло, по очень крутому подъему поднялся наверх, не думал, что
такое вообще возможно, но конь то ли выдвигал из копыт стальные клинья, то
ли еще как, но мы поднялись наверх с такой же скоростью, как будто неслись
по ровной степи.
Народу собралось не меньше трех десятков, но только человек пять из них
крепкие мужики и при оружии, остальные же те, кого называют отцами города.
Они уставились на меня со страхом и возмущением, а я выпрямился в седле и
сказал громко:
- Паладин Ричард Длинные Руки!.. Что был за обряд?
Они смотрели на меня так, как будто я показал им звезду шерифа и назвался
агентом НКВД. Заговорил крупный дородный мужчина с сильным властным лицом,
одетый тепло, несмотря на теплую погоду.
- Ежегодное приношение водяному богу! Чтобы река не пересыхала... Но как