"Гай Юлий Орловский. Ричард Длинные Руки - воин Господа (Ричард Длинные Руки #2)" - читать интересную книгу автора

человека - два, зверю не надо ходить в церковь - три!..
Умный в гору не пойдет, мелькнуло у меня в голове насмешливое, умный гору
обойдет... Ну конечно, это тоже от дьявола, если брать шире. А может, и в
самом деле от дьявола. Как и житейская мудрость: плюй на все и береги
здоровье. С другой стороны - возражения против прогресса всегда сводились
к обвинениям в аморальности. Наверное, все-таки человек действительно
должен вмещать в себя по возможности все, как хочет Сатана, плюс - еще
нечто более высокое - от Бога. Я же знаю, что, когда у меня не было
чего-то выше... не знаю чего, я чувствовал себя пустым, как муравьиный
кокон.
Песня закончилась под лихие "два притопа - три прихлопа", разудалые вопли,
смех, веселое ржание. Певцу поднесли кувшин, он отхлебнул малость,
настроил свой инструмент и запел красивую песню "Средь полей и лесов".
Несколько сотен человек с готовностью подхватили ее. Песня пошла реять над
площадью, сильная и красивая.
- Мы должны бороться с соблазнами, - прокричал священник, и я вздрогнул,
возвращаясь с площади в этот мир, - мы должны противостоять им!.. Но "мы"
- это не только мы, воители монастыря святого Тертуллиана, но и весь народ
королевства Зорр! Вот когда весь народ королевства, как один человек,
встанет под святое знамя христианской церкви, когда проникнется ее
возвышенными идеями спасения души...
На меня внимания не обращали, я отвернулся к окну. Песня звучала сильно и
мощно, я даже пожалел, что оборвался этот рев, под который во мне начали
подрагивать какие-то струны. Певцу снова поднесли кувшин, он сделал пару
мощных глотков, я видел, как двигается его острый кадык, затем он кивком
поблагодарил, тонкие пальцы быстро вытерли рот, он начал перебирать струны
и запел, насколько я понял, умную и строгую песню "Над облаками". Два
десятка человек запели вместе с ним, другие слушали, но нашлись и такие,
что повернулись спинами и начали протискиваться к выходу с площади.
Мне что-то показалось знакомое, но я перехватил внимательный взгляд отца
Дитриха, умная мысль тут же выпорхнула из черепа.
Они пререкались, переговаривались, а я слушал доносящуюся с площади песню.
Из глубины моей скользкой и зеленой души поднималось нечто чистое, белое и
пушистое, сердце начинало биться в унисон с сильным, исполненным
благородства голосом.
Все хорошее заканчивается, песня закончилась тоже, и певец после еще
одного исполинского глотка из кувшина запел сложную и виртуозную песню с
изысканными модуляциями. Лишь два голоса присоединилось к его пению, а
большая часть собравшихся начала расходиться.
Я услышал за спиной участливый голос отца Дитриха:
- Сын мой, что с вами? Вы так вдруг опечалились... Я молча указал в окно.
Отец Дитрих с минуту вслушивался, его быстрые глаза мигом охватили всю
площадь, уходящих людей, лавки с товаром, оставленных лошадей. Когда он
повернул ко мне голову, лицо его тоже стало печальным, но в глазах печаль
смешивалась с выражением непреклонной стойкости.
- Отец Гарпаг, - позвал он, - подойдите, пожалуйста.
Священник прервал горячую речь, больше смахивающую на проповедь. Я
посторонился, отец Дитрих указал священнику в окно.
- Имеющий уши, да услышит, - произнес он, - имеющий глаза, да узрит...
Я видел через их головы, что певец от усердия привставал на цыпочки,