"Гай Юлий Орловский. Ричард Длинные Руки - воин Господа (Ричард Длинные Руки #2)" - читать интересную книгу автора

- Сын мой, - сказал священник, хотя явно мне ровесник, - я готов проводить
тебя в святое место.
- К мощам? - переспросил я.
- Нет, - ответил священник. - Тебя готовы выслушать... в другом месте.
Мое распаренное долгой дорогой тело как будто бросили в ледяную воду.
Доспехи сразу показались невыносимо тяжелыми. Я медленно спешился,
стражник потянул коня в сторону.
- Не беспокойся, - сказал священник елейным голосом. - О нем позаботятся.
- О, не сомневаюсь, - пробормотал я. - Это же конь, не какой-нибудь
человек... Тем более простолюдин.


Глава 8


Стены покачивались, а ноги мои подгибались, становясь ватными или,
напротив, превращаясь в негнущиеся колоды. Сердце сжималось, а страх уже
заранее растолок в пыль все доводы и оправдания.
Молчаливый слуга распахнул перед нами дверь. Стражник остался, священник
повел через анфиладу залов, строгих, с неимоверно высокими стрельчатыми
сводами. Если там, в своем мире, я видел церкви - уютные и вкусные даже с
виду разукрашенные домики, куда старушки носят "освятить" сдобные куличики
да пасочки, чтобы потом вернуться домой и лопать их, лопать, лопать от
пуза, где сами священники больше, чем службой, обеспокоены задержкой
месячных у жены и яловостью коровы, - то здесь сама мысль о том, что
человек способен есть, показалась бы кощунственной, дикой. Здесь живет
дух, здесь знают твердо, что все тлен, кроме чести, доблести, служения
Богу и того высокого, что есть в человеке, но о чем в мирской суете
забываем и... затаптываем.
Перед дверью высился огромный монах, голову потупил, руки сложил, но не
по-наполеоновски на груди, а совсем смиренно, как у футболиста в стенке
перед штрафным ударом. Священник сказал ему кротко:
- Вопрошающий доставлен, брат мой.
Монах наклонил голову и, не поднимая головы, толкнул дверь. Вообще-то
вопрошающий здесь больше я, успел подумать я и даже жалко порадоваться,
что остатки трусливого самообладания сохранил, но дверь распахнулась, и
остатки моей трусливой души ушли в пятки, а там забились под истоптанные
стельки.
Небольшой темный зал, куда меня доставили, как нельзя больше подходил для
судилища. Единственное освещенное место у каменной стены, и когда я туда
встал, сразу вспомнил все и всех, кого и зачем ставили к стенке.
Светильник над моей головой растягивал круг света еще на три шага вперед и
в стороны, но дальше полумрак, темные фигуры в креслах, но даже сейчас,
как схватывают мои быстро приспосабливающиеся глаза все они в бесформенных
плащах и капюшонах, закрывающих лица.
Страшное одиночество сковало душу. Семь фигур в плащах, строгий и
бесчеловечный собор, каменные стены из массивных глыб, снизу тянет холод
подземелья ноги дрожат, а эти фигуры рассматривают меня молча, словно
умеют смотреть сквозь человека, как сквозь туман.
- Мы слушаем тебя, Дик, - донесся бесплотный голос,