"Андрей Орлов. Первый среди крайних " - читать интересную книгу автора

выжил), похмыкал над телами еще двоих (парням не повредило бы переливание
крови), и убрался в направлении тюрьмы. Вереста не заложили: Шлыпень с
кладовщиком хотели жить, охрана хотела свежих развлечений.
Перед отбоем в барак подкинули шестерых бедолаг взамен выбывших.
Затравленно озираясь, сидельцы расползлись по нарам. На новичков никто не
смотрел - нечеловеческая усталость делала из людей тупых зомби.
Утро третьего дня на "лесосеке" началось с несчастья. Подорванный
саперами участок Леса представлял сплошной завал. Вывернутые корни, стволы
вповалку, ошметки кустарников, пятна цветов. Требовался новый взрыв, но
куда тогда девать штрафников? Повинуясь рыку охранников, полезли через
завал. Тут и нарвались на недобитков. Стена живой флоры, страшная в агонии,
выросла из ниоткуда. Видно, пряталась, супостать, поджидая человека - в
корнях, в сдвигах почвенного слоя. Люди схлынули, но двое не успели.
Запутались в паутине стеблей - орали, метались, пытаясь распутаться, но
только больше вязли. Остальные стояли в отдалении и уныло наблюдали за их
конвульсиями. Один из бедолаг не удержал равновесия, рухнул в гущу завала.
Второму сдавило шею - жутковатым шарфом, растущим с каждой секундой. Глаза
вылезли из орбит, он пытался размотаться, но силы таяли. Тело просто
пропадало под клубком растительной плоти. Хищные жала впились в посиневшее
лицо, вгрызлись в кожу, стали втягиваться вовнутрь головы... На этом
бедолага и скончался. Но не упал, висел на подвижной массе, покачивался,
словно в гамаке, а через минуту стал обезвоженной, обескровленной мумией.
Пришлось вызывать спецкоманду с огнеметом: даже Орнель не решился
отправлять штрафников на повторный штурм. Не за людей переживал - за
дефицит рабочих рук.
К вечеру поранились еще двое: "еловые" лапы на поверку оказались не
такими мертвыми, как виделись. Кисти рук вздулись, побагровели. "Списали" и
этих двоих, вдув под кожу какой-то аналог атропина. Чудом избежал опасности
Григо. Ступил в переломанный ветвяк, и не швырни его Крост толчком пониже
пояса, "списали" бы и его: под ветвями, точно гадюки, копошились живые
отростки. Верест опорожнил на них мешок с вонючим порошком: проняло...
После абсолютно несъедобного ужина в барак ввалилось новое пополнение.
Кто-то лохматый с криком радости бросился к Вересту, принялся ужимничать,
бить его в плечо, как закадычного товарища.
- Джембо? - растерялся он. - А тебя каким ветром сюда надуло?
Неужели и здесь стучать будет? Ай да Варвир...
- Горел я нетерпением с тобой встретиться, Лексус, - оскалил пасть
Джембо. - Нравишься ты мне. А если серьезно, то не знаю. Вытрясли всех из
камеры - и к вам.
- Ага, не смешите меня, - пробормотал Крост. - Знаю я этого пострела.
Из-за него вонючку Брукки в гладильню замели. Там его и сплющило, беднягу.
Этот гад донес Варвиру, что вонючка спровадил в канализацию
Хибера-хохотунчика, и даже рассказал, где тот кислоту достал. Чего хлопалки
таращишь? Не так было?
"Гладильней" называлась камера со съезжающимися стенами - говорят,
любимое развлечение Варвира, особенно на сон грядущий.
"Ну, не подведи, дружище Брут", - думал Верест, с интересом наблюдая
за стукачом. Будет выпутываться, или сознается?
Пройдоха выбрал верный путь. Даже не смутился.
- А что, Кроет, вонючка Брукки не сливал в канализацию хохотунчика? Не