"Владимир Викторович Орлов. Субботники" - читать интересную книгу автора

какие. Кубанские казаки. И так уж небось ломит в руках и спине?
- Не без этого.
- Стало быть, требуется с устатку. Пойдешь в клуб?
- Не могу, - сказал я.
- Ну тогда дай десятку, коли ты с нами брезгуешь. Ведь взял же десятку
на всякий случай, сознавайся?
- Ну взял... - промямлил я. - У меня дома сидят голодные.
- Это уже и не смешно. В день всеобщего бескорыстия - откровенная
жадность... Это, брат, знаешь...
- Нет, - твердо сказал я. - Не могу, Красс Захарович.
Болотин рассердился:
- Ладно. Это, конечно, мерзко, подло, но ладно. Тогда, чтоб тебе хоть
чуть-чуть не было стыдно, ответь все же, чем мы богаче животных. У тебя было
время подумать. Ну? Что у нас есть такое, чего у них нет и быть не может?
- Разум, что ли?
- Это мы-то богаче разумом? Рыдайте, люди, рыдайте, посыпайте главы
пеплом! Вот сейчас своими словами ты подтверждаешь людскую дурь. Человеки
этим занимаются ежесекундно. Ладно, попроще. Что мы такое за тысячелетия
придумали, чего нет у животных?
- Неужели телевизор?
- Очки, дурья башка, очки!
- Ну, Красс Захарович, - не удержался я. - Где уж очкам прийти в
голову! Именно ваш разум я имел в виду, когда пытался вам ответить.
- Ну так это мой разум... - устало сказал Болотин. Далее он
торжественно молчал и смотрел на меня, давая созреть во мне пониманию того,
что я ради благоочищения человечества обязан сейчас же вручить Крассу
Захаровичу Болотину десятку, а лучше бы - четвертной.
- Нет, не могу. Дома расстроятся.
- Экие мы с Шелушным сироты, - тихо вздохнул Болотин. - Знаешь, разреши
тогда почитать тебе свежие стихи. - И он шагнул ко мне с намерением читать
стихи - глаза в глаза.
- Нет, не надо, лучше потом! - взмолился я. - Вот вам, Красс Захарович,
десятка, и вы с Шелушным идите...
Едучи в Останкино трамваем и пристроив на коленях авоську с буханкой
хлеба, пакетом картофеля и пачкой крестьянского масла, купленными на чудесно
спасшийся в моих карманах рубль с мелочью, я клял себя за слабость характера
и неспособность вытерпеть чтение вслух свежих стихов, возможно и гениальных.
Хотя что для устатка Болотина моя десятка... "Этак, - думал я, - мы долго не
протянем".


4

Однако протянули и еще год. И апрельским утром я опять оказался в
зоологическом саду на красном сборе прилежных субботеев. И опять шел дождь,
но работали мы теперь под крышами. Среди прочего надо было на складе доски,
прибывшие недавно и сброшенные куда ни попадя, рассортировать, разнести и
уложить по штабелям. Доски были сырые, тяжелые и протяженные, как
пролонгации договоров. Носить их приходилось вдвоем, а то и втроем. Работы
вышли монотонные, приключений не случилось. Берсеньевой я не увидел.