"Владимир Викторович Орлов. Субботники" - читать интересную книгу автора

- Нет, Красс Захарович. Вот я и...
Я смутился, будто бы оправдываться был намерен насчет десятки; птичий
глаз Болотина оживился, но тут же погас. Болотин был вял, губы облизывал, и
я понял, что нынче он меня не одолеет. И крепость не возьмет.
- Ну и правильно, - кивнул Болотин. - Главное, проследи, чтобы тебя в
списке не пропустили. У нас, сам знаешь, все идиоты и растяпы.
Красс Захарович скривился и сплюнул.
- А y кого список-то?
- У бригадирши, вон, в брезентовом плаще, Анны Владимировны,
переводчицы.
Я поспешил к списку, потоптался среди последних и, убедившись, что меня
внесли, вернулся к Болотину.
- Первый раз, что ли? - спросил Красс Захарович.
- Первый... А вы?
- Бываю тут... Через год захожу... Надо иногда надзирать над фауной.
Хотя и так видишь каждый день вокруг себя всякое зверье и насекомых гадов.
Вонь и смрад, вой шакалов. Вот и ты. Но ты хоть ладно, похож на бобра. Или
на енота. Можно и терпеть. А возьми Феклистова.
Феклистов был редактор и критик, Болотин прежде с ним дружил.
- Этот точно - игуана, есть такая ящерица в западном полушарии, дикари
с голода жрали, и тех рвало. Эдаких-то и надо сюда, и немедленно, в клетки,
я тогда бы каждый день ходил на субботники! И в морду бы им морковь тыкал! А
освобожденных отсюда тварей - кандалы прочь! - развести бы по кабинетам и
столам! Впрочем, какой и от них толк! Тоже мразь и убогость! И создатель наш
так называемый убог! - Тут Красс Захарович голову вскинул и пальцем с
чернильными пятнами на нем, дождь презрев, чуть ли по небу не постучал,
желая нечто с горних высот низвергнуть. - И создания его убоги, лживы и
жалки!
Красс Захарович имел прозвище "Кургузый", лицо его вызывало у меня
мысли о моченом яблоке или хотя бы о торговце мочеными яблоками, бывшем
банковском служащем, в часы одиночества мучающем ливенской гармоникой
"Чардаш" Монти. Однако не раз он производил себя в Исполина, должного
крушить небеса.
- Зачем вы себя-то браните, Красс Захарович? - не выдержал я. - Ладно,
мы. Но ведь и вы - создание.
Красс Захарович будто опомнился, притих. Но тут же скорострельно
спросил меня:
- Чем мы, люди-человеки, отличаемся от животных и растений?
- Красс Захарович... - развел я руками.
- Ну чем, чем, грамотей?! Инженер душ!
- Красс Захарович, это, возможно, вы инженер, а меня увольте...
- Ну что, что приобрели-то мы со всеми нашими утопиями, Томасами
Морами, партиями, трудом, склоками, казармами, чего нет у багамских вивей и
пятнистых мокриц?
Возникший возле нас минутой назад маринист Шелушной, вечно
радостно-удивленный, испугался и отступил с намерением сейчас же
размежеваться:
- Категорически и всегда! Я тебя не понимаю. Красс Захарович, нынче
всюду марши, души наши, как воздушные шары, готовые взлететь, а ты...
Красс Захарович оценил слова приятеля матерным белым стихом.