"М.В.Орлова-Смирнова "Памяти Саргея Александровича и Елены Александровны Нилус"" - читать интересную книгу автора

комнаты через коридор, дверь из которого на террасу открыта. Быстро захожу
в комнату Сергея Александровича и беру у него тетради.
Он тоже уже все услышал, так как окно из их комнаты тоже выходило около
террасы. Как-то успела быстро пройти в свою комнату, завернула тетради в
простыни и пошла обратно на кухню.
Выйдя в коридор, слышу слова: "Никому никуда не выходить." Но я продолжаю
идти на кухню, где один из военных подходит ко мне, берет рукой за край
простыни и спрашивает: "Что вы несете?" Я довольно резко выдергиваю из его
рук простыню и говорю:
"Грязное белье, видите, я стираю". Он идет за мной следом, и я у
него на глазах бросаю сверток на кучу грязного белья, которое я
приготовила к стирке, думая с ужасом, что военный сейчас все
развернет.
Но, слава Богу, он этого не сделал, только сказал:
"Прекратите стирку". Я пожала плечами и говорю: "Ну, если нельзя,
не буду". Он уходит.
Начался тщательный обыск, сначала в комнате Сергея
Александровича, затем в остальных комнатах.
У нас в доме было много книг, хранились письма
родственников, друзей, и даже жениховские письма моего отца. Все
досконально прочитывалось и это заняло весь день до сумерек. За это
время я улучила момент и бросила тетрадку за печку на кухне,
между задней ее стеной и стеной кухни. Уже в сумерках, обозленные
тем, что понапрасну проделали такую работу, начали обыск па
кухне. И хотя в доме ничего противозаконного не было обнаружено,
на кухне искали везде, в печке, на печке, даже в печной трубе. Глядя
на это, я очень волновалась, что найдут тетради, но, слава Богу, за
печкой они искать не стали.
Очень тяжелый день мы пережили, хотя все кончилось
благополучно. Вероятно и на Сергея Александровича это событие
оказало плохое действие, потому что после этого приступы болей в
сердце участились.
Он чувствовал себя виноватым перед моим отцом, хотя
отец мой старался убедить его, что нисколько ни в чем его не
обвиняет.
Потом он рассказал, что был арестован в Киеве и долго
находился в какой-то очень строгой тюрьме, которая носила
название "каменный мешок". Рассказывал, как грозил ему расстрелом
Киевский прокурор за то, что Сергей Александрович якобы
способствовал тому, что его книга "Великое в малом" была
переведена на иностранные языки и попала за границу.
Сергей Александрович отвечал ему, что ни в переводе книги
на иностранные языки, ни в пересылке ее за границу, он не только не
участвовал, но и не знал. "Кроме того , - сказал Сергей
Александрович прокурору, - если вы меня расстреляете, то этим
докажете правильность написанного мной в этой книге".
"Вот в том-то и дело" - стукнул по столу кулаком
прокурор. Сергей Александрович говорил, что книга его "Великое в
малом" с сионскими протоколами была в Петербурге скуплена в
первый же день поступления ее в продажу. Так что даже Сергей