"Кейт О'Риордан. Ангел в доме " - читать интересную книгу автора

- Прекрасно. Отлично. В смысле... договорились. В среду. Замечательно.
Прошу прощения, Анжела... вам в другую сторону. Киоск у самого выхода.

* * *

Поздно вечером, сидя дома у остывшего камина, Роберт вспоминал девушку
в синем плаще. Ближе к полуночи ожил телефон. День рождения... Но пожелания
здоровья и счастья в личной жизни на сей раз достались автоответчику. Роберт
был взволнован, даже взвинчен, а почему, сколько ни пытался, уяснить не мог.
Исходил гостиную вдоль и поперек - все без толку. Включил ночной канал; тут
же выключил... Вот тогда-то оно и пришло, это давно забытое, годами не
посещавшее его желание рисовать. Зудом обожгло кончики пальцев. Дрожью
прокатилось по телу.
Пройдет, решил он. Не обращай внимания - и пройдет само собой, как
насморк. Не тут-то было. Через несколько минут Роберт, будто подталкиваемый
в спину, уже бежал через две ступеньки на второй этаж, в гостевую спальню,
чтобы извлечь из запылившихся коробок пожелтевший альбом для набросков и
угольные карандаши. Сердце неистово колотилось, пульс болью отдавался в
висках, дыхание участилось, как у человека, который лицом к лицу столкнулся
со старой любовью и с изумлением обнаружил, что чувство по-прежнему живо, но
не уверен, заслуживает ли оно доверия или это всего лишь ностальгия по
былому. Положиться ли на нахлынувшие ощущения? Не исчезнут ли они с первой
же фразой или - в данном случае - с первым пробным штрихом угля по плотной,
манящей поверхности альбомного листа?
Слетев по лестнице в гостиную, он расчистил стол: груду прошлогодних
газет и недочитанных книг распихал по полкам, грязные чашки и тарелки с
объедками сунул в нишу над камином, оставшееся барахло просто-напросто
свалил на пол. К чертям уборку! Протер рукавом стол, торжественно положил
альбом и, открыв коробку с карандашами, с наслаждением вдохнул знакомый
древесный аромат. Боже, как давно это было!
Пока он устраивался за столом, слова милейшего профессора Гельмута
Шнайдера всплыли в памяти. Профессор... Роберт учился у Шнайдера до тех пор,
пока не похоронил бесплодные мечты о славе и не сосредоточился на банальном
дипломе бакалавра.
- Говено, труг мой. Кошкино терьмо. Или собачки? Та, та. Уа, собачки.
Нефашно. Фы много тумать головой. Кароший мальчик, не нушно обишаться.
Отнако нушно што-то болше... Уш слишком у фас фсе фыученно.
Добрый год понадобился Роберту, чтобы перевести с профессорского
английского на нормальный. "Фыученно" оказалось, увы, вымученно, но к тому
времени Роберт уже благополучно избавился от надежды примерить лавры Хокнея.
Он был ничем не хуже других. Как, впрочем, и многие из тех, для кого двери
колледжа были закрыты, поскольку за этими дверьми престижней было вовсе не
быть, чем быть не хуже других. О да, формально он был в порядке. Техникой
рисования владел. Его акварели где-то что-то там однажды завоевали. Более
чем достаточно для впечатлительного юнца, который нащупывает дорогу жизни и
радуется любой поддержке. Опять же Бонни за спиной маячила, в полной
готовности возвысить таланты единственного сына до небес... пока в один
прекрасный день тот не заявил ей с тоской, что минималист из него вышел
первостатейный. В плане таланта.
Как бы там ни было, профессор Шнайдер свое слово сказал и свое дело