"Николай Орехов, Георгий Шишко. Вечный карандаш" - читать интересную книгу автора

интересные. Отобрав десяток книг, Тил вернулся на диван.
Его мало интересовали технические проекты, описанием которых была
заполнена добрая половина Лениных книг. Уровень земной цивилизации он
примерно представлял, а порывшись в памяти, мог и сравнить ее историю с
историей своей собственной планеты. Тила захватили чувства землян, их
настойчивое, а порою и трагическое стремление объяснить все на свете, а
особенно свои поступки и отказ от них - не логикой, а эмоциями, настроением,
интуицией...
На родной планете Тила все было не так, как, впрочем, на других
планетах, которые он посещал прежде. Объяснялось то отличие, видимо, тем,
что цивилизации известных Тилу планет были телепатическими, основанными на
непосредственной мысленной связи. Когда носитель разума как на ладони перед
всеми своими близкими и соседями, когда его внутренний мир составляет часть
внешнего для его друзей, а их внутренний мир, в свою очередь, является
частью его окружения, тогда трудно взрастить в себе такие чувственные
порывы, такие всплески, такие взрывы любви, ненависти, изумления, какие
буквально ослепили Тила, обрушившись на него со страниц первой же из
открытых им книг.
Особенно озадачил его эпитет "благостное" в сочетании с понятием
"горевание". Нет, смысл обоих слов по отдельности он прекрасно понимал и мог
даже примерить к себе. Но вот чтобы вместе?.. Между тем автор - Тил заглянул
в выходные сведения и с уважением прочел имя: Федор Михайлович Достоевский,
такие длинные имена тоже встретились ему впервые - так вот, автор, кажется,
строил на этом сочетании целую концепцию - и в концепцию эту невольно
верилось...
Когда вернулась Лена, Тил лежал поперек дивана с книгой в руке.
- Добрый вечер, Тил! - радостно сказала Лена. - Ну как твои дела?
- Прекрасно! - четко проговорил Тил и осторожно приподнял сломанную
руку до уровня плеча. - Выше пока не поднимается, - виновато добавил он.
- Неужели срослось? - изумилась Лена.
- Конечно! Не удивляйся, у нас это в порядке вещей, - ответил Тил с
оттенком гордости в голосе. О том, что ключица срослась не совсем правильно,
он умолчал. В конце концов, сам виноват, что не знает индекса.
Оживленно переговариваясь, они вместе приготовили ужин, причем громче
всего над своими промахами смеялся сам Тил, а затем снова уселись за большим
столом, который явно был ровесником Лены, если не старше.
- Нет, Тил, это хлеб, его берут руками, а не вилкой, - засмеялась
Лена. - Вот так, видишь? Переламывают и едят. Есть такая примета - с кем
хлеб преломишь, на всю жизнь другом будет...
Тил тоже засмеялся и взял хлеб в руку. Горячая волна ударила вдруг ему
в голову, уши загорелись, глаза застлало туманом, а руки стали невесомыми.
Сквозь шум в ушах он услышал удивленный голос Лены:
- Ой, Тил, а ты покраснел! Это из-за хлеба, да? Глупости, пожалуйста,
не обращай внимания, ты же гость, да еще инопланетный!
И Лена принялась рассказывать какой-то смешной случай с ее подругой по
работе. Тил сидел молча, жевал кусок хлеба и тщетно пытался его проглотить.
Ему впервые в жизни довелось испытать чувство жгучего стыда за свой
поступок, и сейчас его ощущения двоились: один Тил, с красными ушами, с
трудом прожевывал кусок, чувствовал на глазах слезы и удивлялся, какое это
мучение - стыд! Другой Тил витал где-то в облаках или хотя бы над стулом,