"Борис Орешкин. Дневник Толи Скворцова, путешественника и рыболова " - читать интересную книгу автора

проверять жерлицы, около палатки его не было. Тогда я подумал, что он,
наверное, убежал знакомиться с деревенскими коллегами и скоро вернется. Но
он что-то загостился у них... Не могли же мы тронуться в путь без Кучума! К
тому же, плывя на лодке, мы не оставили бы следов, по которым собака могла
бы нас отыскать.
- Ничего! - сказал Виктор. - Найдется. Скорее всего, он просто вернулся
домой. Видит, что мы не охотимся, делать ему нечего, вот и ушел. Он только
за моим отцом хоть на край света пойдет...
Итак, все было готово к отплытию. Но я должен был сделать еще одно
важное дело, прежде чем покинуть эти места. Ко всеобщему удивлению, на
берегу реки среди низких кустов я начал собирать самые красивые, самые
лучшие цветы. Здесь, в тени, у воды росли крупные синие незабудки. Чуть
выше, на более сухих местах берега стояли желтые, в белых воротничках
ромашки. Еще дальше по лугу - синие и лиловые колокольчики и другие полевые
цветы.
Ребята молча следили за мной. Все знали, что я не из тех, кто любит
цветочки, веночки и прочие девчоночьи глупости, и наверняка подумали: "Уж
если Толька принялся собирать цветы, значит, что-то будет".
А я, собрав большущий букет, понес его к памятнику погибшим воинам.
Когда я оглянулся назад, то увидел, что не только Татьяна и Оля тоже
собирают цветы, но и капитан, и Женька, и Юрка. Даже раненый Виктор вылез на
берег и, ковыляя, рвал незабудки... Один за другим мы подходили к памятнику
и клали к его подножию свои букеты рядом с другими, уже кем-то положенными.
Вернувшись к реке, мы разместились в челне, и он заметно осел в воду,
демонстрируя нам знаменитый закон Архимеда. Я и капитан сели за весла,
Виктор и девочки - на корму, а Юрка и Женька устроились на самом носу челна.
- Ну же, поплыли скорее! - стонал Женька. Его новый приятель тоже
проявлял беспокойство. Наконец Виктор оттолкнулся веслом от берега и мы
продолжили наше путешествие уже по воде.
...Оредеж течет здесь по довольно широкой луговой долине, на высоких
берегах ее стоят густые леса. Река подходит то к одному, то к другому из
них. На излучинах вздымаются почти отвесные крутые обрывы с соснами наверху.
На таких обрывах, или, по-местному, слудах, четко, как на разрезе, видны
слои грунта с остатками доисторических раковин, голышей и "чертовых
пальцев".
- Не "чертовы пальцы", а доломиты! - поправила меня Татьяна.
До чего же она, в самом деле, любит всех учить и поправлять! Не зря,
видно, собирается в педагогический институт. Ох и не завидую я тем ребятам,
у которых она будет учительницей!
На обрывах-слудах в самом низу, у воды, проходят различной толщины
горизонтальные слои цветной глины: синей, коричневой, белой. По цвету глины
их так и называют - Красная слуда, Белая слуда.
Первой нам встретилась Белая слуда. Течение здесь било прямо в обрыв, и
вода кружилась небольшими воронками. В таких местах, на быстрине, любят
держаться жерехи. Но ловить рыбу у нас не было времени.
Чем дальше мы плыли, тем грустнее становился наш гость Юрка, сын тетки
Ульяны. Наконец он жалобным голосом попросил пристать к берегу и выпустить
его. Он чуть не ревел. Татьяна и Ольга принялись проявлять участие и заботу,
и парень не выдержал: в самом деле слезу пустил.
- Ты чего? - удивился капитан. - Мужчинам плакать не полагается.