"Ольга Онойко. Дикий Порт (Райские птицы) (Доминирующая раса-2)" - читать интересную книгу автора

оставался кое-где, не торопясь уходить. Собака зафыркала, уловив его, уже
исчезающий.
И запахи людей исчезали тоже. Но было мясо.
Если бы собака умела думать, то подумала бы, что ее тошнит.
От страха.
С неба свет, и тепло, и смерть.
В небо все люди.
Бросив свой кусок, собака вылезла наружу. Небо на востоке светлело,
одна из лун уже пропала за горизонтом. В серой заре поднимались тонкие нити
дыма - что-то горело, и оттуда пахло кислым. Еще пахло лесом, чужим лесом, в
котором не было и не могло быть волков.
От черной тины все чесалось. Люди ушли, все люди, которые были. До
последнего. Больше нет.
Собака села. Понюхала воздух.
Завыла.

В ходовой рубке ракетоносца, выполняющего тактическую задачу, по уставу
не положено находиться посторонним. Исключения не предусмотрены.
Первый пилот молчал. На мониторе перед ним вместо звездной карты или
хотя бы заставки с галактиками и туманностями восседал в лотосе длинноухий
идам. Монитор имитировал гигантский овальный иллюминатор, и оттого казалось,
что идам снаружи, из космоса, заглядывает в рубку. Это могло бы наводить на
мысли, но в рысьих пилотских глазах стояло лишь отражение божества и ничего
более.
Первый был буддист и нарушения устава переносил стоически. Зато второй
пилот ненавидел морковку. Сопя злобно, он ерзал в кресле, вцепившись в
сальные подлокотники. Надежды, что визитер удалится тихо, почти не
оставалось. Встречаться с ним глазами было опасно, но не коситься украдкой
через плечо второй не мог. Нервы. Свербела мысль, что даже капитан, будь он
в рубке, не решился бы связываться с чудовищным гостем.
Нарушитель устава мучения второго пилота игнорировал и с таким вкусом
хрупал своей чертовой морковкой, что выносить это становилось совершенно
невозможно. Даже первый, явно пытавшийся замедитировать, периодически
вздрагивал и с укоризной косился на идама, не выполнявшего своих прямых
обязанностей.
Идаму, впрочем, было без разницы.
Второй не вынес.
- Что ты все морковь жрешь?! - заорал он, развернувшись вместе с
креслом так резко, что едва не описал полного круга. - Ты что, заяц?!
- Да, - флегматично ответил нарушитель и посмотрел сначала на початый
корнеплод, а потом на пилота. - Я заяц-убийца.
Первый вздохнул. Если Лакки Джек хочет быть боевым зайцем, он им будет.
Это все знают. Возражать Лакки - как пытаться раскрутить колесо сансары в
обратную сторону: толку-то?
То ли второй вывел Джека из равновесия, то ли Джеку надоело стоять и
смотреть. На какой-то неприятный миг второму показалось, что сейчас Лакки
усядется в капитанское кресло, но кощунства не случилось.
Вышло хуже.
Джек прошел к центральному монитору и хозяйственно пощупал предмет,
свисавший перед тем с потолка.