"Ольга Онойко. Летчик и девушка" - читать интересную книгу автора

однополчане считали, что его затея безумна, экспедиция самоубийственна. А
тетушка Ньена, помнится, взялась убеждать, что за пределами Земли сплошные
дикость и варварство и для разумного молодого человека нет совершенно
никаких перспектив.
"Как-то она там?" - подумал летчик, улыбнувшись. Месяц назад он
отправил тетушке письмо. Должно быть, оно уже дошло по назначению. Ответное
письмо тетушки вернется к ней с пометкой "адресат выбыл"... Да, все иначе.
Он по-прежнему идет к мечте, но слишком долог путь. На Луне летчик провел
три дня, на Меркурии - две недели, Венера остановила его больше, чем на
четыре месяца... "Полдороги пройдено, - сказал он себе. - Потом станет
проще. Небо Солнца - это рубеж".
Никогда не забыть, как преодолевал его впервые. Тогда он летел на
другом самолете, на биплане, в строю. Эскадрилью вел опытный старый капитан.
Солнце было куда ближе, чем сейчас, обшивка раскалялась, солнечный ветер дул
не в хвост, а в бок, и приходилось идти с креном в сорок пять градусов.
Перед летчиком угловатым черным выростом маячил прицел его пулемета. Летчик
молился, чтобы их не атаковали. Солнце неумолимо приближалось, малейшая
задержка в теле солнечной сферы грозила гибелью. Самолет от перегрева начал
рыскать, он переставал слушаться руля, и никак нельзя было совладать с этим.
Летчику хотелось перекинуться с машиной хоть парой слов, подбодрить ее и
себя, но хмурый биплан помалкивал, и летчик помалкивал тоже... Минул час,
другой, третий. Они прошли сквозь плоть четвертого неба и вырвались в чистый
эфир. В шлемофоне раздался веселый голос капитана. Летчик не помнил, что он
говорил. Кажется, речь шла о нашивке за сложный маршрут. Они добрались до
Марса спокойно, без потерь, даже не видав противника. Ничего не случилось...
Летчик глубоко вздохнул и помотал головой.
Двигатель Элиса работал теперь на полную мощность. Триплан поднимался
все выше, и все выше становился процент эфира в воздухе. Приближалась
эфиропауза, пограничный слой между атмосферой и эфиросферой. Пересечение
"эфирного горизонта" было самой сложной частью полета: воздух в эфиропаузе
становился слишком разреженным, чтобы поддерживать крылья, но оставался
слишком плотным для того, чтобы в ветер превратился солнечный свет.
- Держись! - крикнул летчик Элису. - Нельзя терять скорость!
- Знаю! - огрызнулся триплан. Ему приходилось туго.
"Мы долетим", - мысленно сказал летчик.
Проходя эфиропаузу, он всегда повторял это немудрящее заклинание.
Полгода назад, с началом его отчаянного путешествия оно стало немного
длиннее.
"Мы долетим. Мы летим к неподвижным звездам".

- Парень, - сказал Элис, когда они, наконец, вышли в эфир, - слушай, ну
почему я все-таки Элис?
Летчик весело хмыкнул. Некоторое время он был занят: натягивал
кислородную маску и ларингофон. Потом ответил:
- Я собирался назвать самолет в честь моей девушки. Я же не знал, что
ты окажешься таким упрямым.
- Это я упрямый?! - триплан поперхнулся от возмущения. Он уже выключил
двигатель и только поэтому не начал им кашлять. Вместо того он дал крен в
сорок градусов с сильным рысканьем, заставив летчика повиснуть на привязных
ремнях, а его желудок - подкатить к горлу. Но летчик не обиделся.