"Ольга Онойко. Степь Бронзовая чеканка " - читать интересную книгу автора

бородатый толстяк приплясывает на вмиг запылавшей земле. Дрон был шаман.
Перетерпев такие муки, Крил просто жил надеждой получить Зверя. Живое
оружие не мог купить один человек, только хутор, поселок или город, и Зверь
имел право выбирать хозяина по крайней мере из двух мужчин. Поэтому Мри и
велела Ксе ехать довеском: таким малохольным типом Зверь уж точно бы
пренебрег, выбрав Крила, старшего и любимого мужа.
Строго говоря, старшим мужем был Ксе. Это он женился на Мри еще
студентом, еще до перемены мира, и его фамилия была вписана в ее паспорт.
Мри была тогда тихой мышкой, любила недлинные книги о больших чувствах и
отечественные девчачьи группы; кажется, Ксе она тоже любила, из
благодарности за обращенное на нее внимание... День изменения никого не
убил, но сотни тысяч унес в поля странного, назад на одно деление минутной
стрелки - сотни тысяч числились пропавшими без вести, среди них были мать и
сестра Ксе, и еще множество женщин. Их стало вдесятеро меньше, чем мужчин.
Быв принят в дом кормильцем, Крил развил бурную деятельность. Пользуясь
исчезновением хозяев, он пер все, что, по его мнению, могло пригодиться;
наведался даже в ближайший колхоз, озадачив Мри и трех остальных мужей
овцами и коровами. Крил, по натуре своей вождь, мистическим образом
притягивал к себе племя; потом, уже заговорив с духами, Ксе понял, что так
оно и было. С других дачных поселков, из деревень, даже из города приходили
люди, все - мужчины. Первое, что они делали, поев и отмывшись, - клеились к
Мри и получали в сопатку от Крила. Кто-то соглашался на роль батрака, чаще,
уяснив ситуацию, гости уходили дальше в поисках общества симпатичней или
женщины привлекательней. Однако Ксе очень быстро слетел по рангам вниз, из
первого мужа став шестым.
Крил стоял за то, чтобы выгнать его из хутора вовсе, но Мри была
чувствительна и склонна к ностальгии, - ей нравилось предаваться
воспоминаниям, глядя на шестого мужа. Тому особой радости не выпадало:
ностальгирование Мри неизменно кончалось истерикой, в ходе которой повинными
в переменах оказывались лично Ксе и некогда любимое им фэнтэзи. Чем дальше,
тем больше жена склонялась к мысли - не без содействия Крила - низвести Ксе
в батраки.
Но Ксе начал слышать духов.
Они с Илом, пятым мужем, ходили в город, надеясь забрать из своих
квартир еще не разворованное либо пограбить самим. Но там хозяйничал Юрий,
сильнейший шаман во всей южной России; у придорожной стелы с названием
города Ила смело с ног, а Ксе услышал веселое и злое: "Мародеров давим,
кромсаем..."
Не дожидаясь, когда их начнут кромсать, ходоки спаслись бегством, - и
на пути к хутору, когда стемнело, Ксе различил зов лешего, понял, о чем поет
в облаках гигантская Птица и ощутил Матьземлю.
С этого вечера судьба Ксе выправила путь: Мри сочла разумным иметь
среди мужей шамана.
На шамана, даже самого плохонького, Ксе не тянул, но даже такого
затрапезного духовидца не было другого на двести километров окрест, а на
хуторе жили люди, много уже людей, они взрыхляли землю и валили лес, они
рожали других, и им нужно было стеречься. Ксе мог указать о жертве и поднять
тревогу, если что; поэтому тарелка супа и одинокая постель выделялись ему по
праву. Мри даже запретила Крилу его бить, хоть и не из душевности, а в силу
логических соображений: Крил мог его просто вколотить в гроб.