"Анатолий Онегов. Мороженые маслята (Сборник рассказов) " - читать интересную книгу автора

Итак, ни утиная, ни тетеревиная охота лисе не удалась. И зачем только
ходила она к озеру и к этому лесному болотцу? Не лучше ли было сразу пойти
в поле и заняться там хоть и трудной, но всегда успешной охотой - охотой
за мышами?
В поле лиса прислушивалась к каждому мышиному шороху, к каждому
мышиному писку. На слух она точно определяла, из какой норки должна
показаться мышь, и, когда мышь только-только высовывала нос из норы, лиса
быстро и высоко подпрыгивала и передними лапами обрушивалась на добычу.
Мышей лиса ловила отлично. В поле, где обычно лиса устраивала свои
мышиные охоты, я часто встречал на мокрой земле ее очень отчетливые следы.
Встречал я и мышиные норки, раскопанные лисой, а иногда издали мог
наблюдать и самого проворного охотника.
Я хорошо видел, как лиса, будто совсем безразлично ко всему на свете,
бредет по краю поля, волоча сзади хвост и опустив к самой земле голову. А
потом хитрый охотник вдруг останавливается, настороженно поднимает голову,
вытягивает струной хвост, потом крадется к мышиной норке, замирает и
наконец быстро прыгает вперед.
Я встречал лису в поле и летом, и осенью, и зимой, но подойти поближе
к ней мне никогда не удавалось. Чего только я не придумывал! Прятался в
кустах, таился в стогах сена, подползал к лисе по высокому жнивью... Но
хитрое и осторожное животное всегда заранее узнавало обо мне и не спеша
уходило в сторону.
Правда, зимой лиса сама приходила к моему дому, но приходила она ко
мне в гости только ночью. Осматривала все углы сарая, обходила огород по
самому забору, обязательно сворачивала к мусорной куче, иногда там что-то
находила для себя и не спеша покидала мое хозяйство еще до рассвета.
О ночном походе лисы я всегда узнавал по следам, внимательно разбирал
четкие лисьи следы на мягком снегу и всегда немного жалел, что и на этот
раз мне не удалось поближе посмотреть на своего скрытного соседа.
К весне лиса посещала мой дом все реже и реже, но зато теперь она все
чаще заглядывала в глухой лес, где каждый год в глубокой норе появлялись у
нее маленькие шустрые лисята. Я хорошо знал, где находится эта интересная
нора, но никогда не ходил в ту сторону, чтобы не беспокоить лису и лисят.
В конце февраля как раз там, где и была лисья нора, по утрам и
вечерам слышал я изредка далекий и глухой лай, немного похожий на лай
собаки. Это лаял большой рыжий лис, отец лисят. Каждый февраль он
откуда-то приходил к норе, будто проверял, хорошо ли будет лисятам здесь и
в этом году.
Потом лис опять куда-то исчезал, его следы больше не встречались
нигде, а очень скоро начинали пропадать и следы моей старой знакомой -
лисицы.
Сначала лиса переставала посещать окраину деревни, потом забывала наш
лесок у поля, а потом даже на лесной дороге я никак не мог отыскать
отпечатки ее лап.
Возможно, в глухом лесу мне и удалось бы найти аккуратные лисьи
дорожки, но попасть в лес было уже очень трудно: в лесу лежал теперь
вязкий мокрый снег, под которым глубокими ледяными лужами собиралась
весенняя вода. Дороги в лес закрывались до самого лета, и теперь этот лес
принадлежал только птицам и зверям. Но как раз в это время в лисьей норе и
появлялись на свет маленькие лисята.