"Роско планета Анджела" - читать интересную книгу автора (Полунин Николай)

Забавы рая

Как нарочно, дожди пошли за день до его прибытия к дому Крааса. Роско лежал в шезлонге на веранде, опоясывающей первый этаж дома с трех сторон, откуда было видно море.

В руке у Роско был очень высокий тонкий стакан с напитком, собственноручно изготовленным Краасом. За исключением того, что пить из такой посуды чрезвычайно неудобно, Роско в остальном претензий к напитку не имел. Почти черное содержимое стакана одновременно и пьянило, и взбадривало.

Роско было предложено откликнуться на брошенный клич и поучаствовать в конкурсе на лучшее название нового питья. Он ломал голову, старательно не впуская любые посторонние мысли.

— Ну, как успехи?

Роско невольно вздрогнул, оборачиваясь на звук глубокого певучего голоса. Не только внешность, но и голос Ивы Краас могли заворожить кого угодно. В данном случае Роско было не очень-то приятно не чувствовать себя исключением. Да просто разговаривая, сохранять невозмутимость рядом с Ивой трудно.

— Еще две тысячи восемьсот тридцать две попытки, и искомое слово у нас в кармане. — Он опорожнил стакан и поставил его рядом на циновку.

— А сколько уже было?

— Отсчитайте от шести тысяч… м-м, три сто с чем-то. Кое-что я отобрал, но подавляющее большинство шедевров так и не будут востребованы. Умрут вместе со мной.

— Неужели вы помните все эти три сто с чем-то? — в притворном ужасе покачала головой Ива.

— Ну, там есть такие перлы, как «Пена прибоя», «Звезда Искристого», «Пик Тьмы»…

— Вам самому что больше понравилось?

— Лучшее: «Не трогайте меня, я еще не допил своей порции!»

— «Пик Тьмы» — совсем неплохо, — сказала Ива, наливая Роско из стоящего рядом хрустального кувшина.

Роско вдохнул запах ее волос, подобранных в пучок. На удивление, Ива не пользовалась умением наводить вокруг себя ароматы. Может быть, подумалось Роско, она не обладает этой способностью? А может — и она знает об этом — тем головокружительней действует ее собственный запах.

Роско повернулся в шезлонге так, чтобы смотреть только на равноразделенные струйки теплой воды, сбегающие с крыши. Впереди, вдалеке, одна вода лилась в другую — дождь падал в море.

— Что поделывают остальные? Тоже играют в слова?

— Кто что. Большинство удрало туда, где светит солнце, вон они, справа и выше.

Действительно, если всмотреться в далекую высокую стену моря справа, в дымке можно различить яркие пятнышки парусов, разбросанные по одному или держащиеся стайками. Их видно даже сквозь пелену дождя-, и там действительно солнце.

Для Роско, да если двигаться берегом, — более дня пути.

— К обеду обещали прибыть все, кто уже был, и еще с собой захватить, кто подвернется.

— Краас с ними?

— Краас готовит вечернее представление. Возится в саду с Ольми.

— А вы?

— Я просто осталась. Я люблю, когда дождь.

«Сезоны дождей» в тропической зоне над Срединным морем также подчинены строгой обязательности. Вообще говоря, это один-единственный «сезон», облачный массив вдоль всей линии солнца, который, медленно оборачиваясь, делал одну из шести стандарт-недель «мокрой» для тех, кто окажется под ним. В остальные дни солнце прилежно одаривало пляжи, леса, горные пики и склоны своими лучами. Разумеется, погода существенно не влияла на игры, отдых и иные занятия людей. Каждый мог в любой момент переместиться туда, где нет непосредственно над головой поливающих почву и растительность туч. Как это, например, сделали сейчас Нока и другие.

— Простите? — задумавшись, Роско не расслышал.

— Я спрашиваю — почему именно шесть? Ну, шесть тысяч вариантов? Не три тысячи и не десять? Не тысяча сто девяносто девять с половиной?

— Это привычка… снизу. Там почему-то считают с шести. Основное счетное число. Хотя пальцев на руках и ногах у них по пять, как и у нас.

— Вы рассказали так немного…

— Мне не очень хотелось. Кому хочется, пусть по копается у меня в голове, а кому суждено увидеть своими глазами — увидит в свое время.

— А кому нет?

— Не жалейте, Ива. Там особенно не на что смотреть. Наша Земля лучше и разнообразней. А уж приветливей…

— Земля всегда лучше, — холодно произнесла Ива, чуть отодвигаясь.

— Да, конечно, — Роско смешался.

— Выпейте еще. Мне действительно понравилось название «Пик Тьмы», я обязательно отдам за него свой голос.

— «Тьма» — это когда переберешь, так?

— Питья, которое делает Краас, перебрать невоз можно. На каком-то этапе действие затормаживается и прекращается.

— Понял, и ты сидишь, как дурак.

— Я только хотела сказать, что у Крааса все получается в самую меру.

— Ну, нет, — пробормотал Роско, с восхищением глядя на нее. Все-таки не удержался, а давал себе слово не отрываться от сеющейся в воду воды. — Нет, Ива, в одном ему уже повезло без всякой меры.

Ива удивленно повернулась — она тоже смотрела на дождь, — затем расхохоталась.

— Роско, да вы умеете говорить комплименты! Вы мне сперва совсем не таким показались.

Он сам не мог понять, что с ним. Куда подевались его обычная скованность и нелюдимость. С остальными он был прежним, а Переселенца Крааса, упитанного детину с кольцами белых кудрей до плеч и пухлогубой физиономией над торсом гиганта, просто возненавидел. Боясь, что это разглядят в нем, Роско сосредоточился на тех глубинных своих умениях, которые, надеялся, не дадут прочитать его открытую книгу совсем уж насквозь.

Ива была тонкой и гибкой, как деревце с тем же именем. Но ее совершенно не назовешь худой. Потрясающая женщина! — Роско не нашел другого определения. Фигура хрупкая и вместе с тем будто отлитая. Черты лица безукоризненны, и кажется невероятным, как эта шея выдерживает темную тяжелую медь прически. Кожа — как алебастр. Роско никогда еще не видел на Земле такой красавицы.

— Кажется, в дожде промежуток. Идемте наверх. Дом Крааса напоминал два плоских камня, положенных один на другой, причем верхний заметно нависал над нижним, давая тень. Выстроить себе жилье на Земле может каждый, но в случае Крааса явно не обошлось без привлечения дополнительных помощников. У Крааса имеется приятель Тос, который со своими добровольцами-энтузиастами как раз подобными делами и занимался.

Вообще добровольцам, как ни были они искусны, зачастую приходится едва не навязывать свои услуги. С Переселениями высвобождалось какое-то количество домов, и люди с большей охотой занимали готовое, нежели строились наново. Сказывалась дань традиции по уважению каждой пяди свободной площади на их кормилице-Земле. Не более чем обычай, ведь всем всего хватало с избытком.

Также и новый дом построить можно не во всяком месте. Были определенные нормы поведения и морали, были и прямые запреты — от Наставников. Скажем, места выходов из «лабиринта», о котором не обязательно было знать всем. Уникальные уголки природы, как вот здесь. Такие занимать единолично было как-то не принято. Хотя — Роско знал — в глубине эвкалиптовой рощи, среди ее прямых, чуть склоненных в сторону деревьев в белой коре, под ворохами гремучих листьев таится один из Домов Наставников.

Небольшой домик с плетеными стенами и крышей. Его отчего-то особо облюбовал Наставник Мик. Роско приходилось слышать обрывки разговоров, в которых Наставники подтрунивали, говоря, что Наставник Мик проводит тут по стандарт-месяцу и более, и дай ему волю, вообще бы отсюда не вылезал. Видно, у него было здесь какое-то занятие.

— Вам нравится сад, Роско?

Что только не росло в том саду, скрывавшемся за четвертой, обращенной от моря стеной дома. Даже Роско, повидавшему немало самых глухих и буйно заросших закоулков Земли, было удивительно, как умудрился Краас впихнуть сюда такое разнообразие. Банан раскрывал свои листья под секвойей, плоды навы свешивались с пустынного саксаула, а на одной пяди с агавами росли эдельвейсы.

— Удивительный сад. Но…

— Зачем?.. Да?

— Да. Я много ходил по Земле. Конечно, Земля щедра, но такого она все же не допускает. Тут все соседствует со всем. Краас…

— Это не Краас. Это Ольми. Ему нравится экспериментировать. Иногда может показаться, что цветы растут у него прямо из кончиков пальцев. Да если бы только растения были ему послушны. Гека, наша львица…

— У вас есть львица?

— Она просто дружит с нами. Два стандарт-месяца назад она принесла котят. То есть тогда она привела их к нам. Уже довольно самостоятельных. Она их нам показала. У нее двое… то есть двое и… третий. Вот увидите, Роско, что они сегодня станут вытворять. Краас с Ольми готовят… Но, кажется, я выдаю секреты раньше времени.

Роско смотрел на Иву. Здесь, на верхней галерее дома, ее выбившуюся прядь шевелил ветерок. Профилем Ивы можно было только безмолвно любоваться. Позади шумел прибой, в невиданном саду под ними кричали на разные голоса птицы. Роско очень внимательно смотрел на Иву.

— Слышите — гонг?

— Да. — Роско ничего не слышал.

— Сейчас все начнут возвращаться, а Краас все во зится в своем зверинце. Я вынуждена идти играть роль хозяйки.

— Вы и есть хозяйка.

Ива ответила улыбкой. У нее точеное и вместе с тем удивительно живое лицо. Роско впервые заметил едва проступающую россыпь нежных розовых веснушек.

— Я вас покину, Роско, не скучайте.

Она не исчезла прямо с места, как не преминула бы взбалмошная Нока. Ива тактично обошла Роско и мимо вазонов с тигровой расцветки неизвестными листьями, обогнув ограду верхней над террасой площадки, прошла на внутреннюю лестницу.

Иногда Роско задавался желчным вопросом, для чего вообще сохранены разнообразные лестницы, переходы, мостики, ворота и прочее.

«Тогда уж и окна, и двери», — поежась, сказал себе он. Отвратительно это охватывающее время от времени ощущение собственной чужеродности. Но Иву он проводил глазами. Пожалуй, более пристально, чем просто женщину, от которой нельзя не потерять голову.

Интерес к Иве — проявляя его, разумеется, исподволь, уж как это у него получалось — Роско почувствовал в себе два дня назад, через день, когда, переплыв Срединное море в утлой лодочке с одним кормовым веслом, явился к этому новому дому Переселенца Крааса.

Спервоначалу он, на потеху всем остальным, просто уставился на Иву Краас, не в силах отвести глаза, которые будто сами поворачивались за ней. Она реагировала спокойно, уж ей, ясно, было не привыкать. Тем омерзительнее казалась самодовольная ухмылка Крааса, с которым Роско и знаком-то был только через Нокину компанию из двух перекрещивающихся семей открытого типа. При любой возможности Краас стремился демонстрировать всем, будто с Роско они — не разлей вода. Ива молча улыбалась и на это.

Прошли сутки, Роско совладал с первым ошеломлением, и тогда пришло то обостренное внимание, которое он теперь с той или иной степенью успеха прятал. За сегодняшнее утро Ива также обронила несколько слов, которые стоило взять на заметку.

Хохот, громкие голоса послышались от фасада, что смотрел на море, и Роско, не спускаясь, перешел туда. Песок Искристого пляжа, даже влажный от дождя, сверкал мириадами искр, лишь блеск их был приглушен. Накатывающее море казалось чуть сероватым.

— А я его кэ-э-ак!

— И тогда Флайк орет: выбирай парус! выбирай парус!

— Чувствую: лечу! Вот по правде, лечу, и все, и никак не приземлиться… тьфу! не приводниться. Ну, в смысле, длинный такой прыжок получился… Что? Ну тебя, буду я нечестно играть!

— Все равно мы вас обставили. Что — нет? Таарк двое ворот не прошел. Кааб — одни, да еще Аян на своей каракатице застрял в седьмом створе.

— Я не застрял!

— Застрял, застрял, все видели.

— Я притормозил!

— А где твой обещанный приятель, Нока? Почему его не было с нами?

— Ты опять забываешь, дорогая, он не может, как все. До акватории регаты ему пришлось бы в лучшем случае идти морем отсюда.

— Фи, а еще герой!

— Нет, как хотите, а у меня просто раскалывается голова после всех наших подвигов.

— Да? Вот удивительно, у меня то же самое.

— Сиинт, ты не устал?

— Ах, как я проголодалась! Ивочка, скоро обед?

— Кто здесь произнес слово «герой» и «подвиг»?

Вот погодите, будет Переселение, я вам покажу подвиг, девочки. Дайте мне гору, и я ее сдвину! О-го-гого-го!

— Флайк, ты несносный! Неуклюжий, как…

— Зато силен! Где гора? Дайте гору! Или хотя бы камень. Я его…

— Низвергнешь. Ты яхту хорошо на бочке закрепил, низвергатель? Не то, как в прошлый раз — по всему Срединному за пустой гонялись.

— Роско, Роско, где ты? Роско, Ива, мы вас видим!

— Ну, кто был первым, друзья?

— О, Краас! Краас, куда ты девал гостя?

— Дорогие мои, всем новоприбывшим комнаты по правую руку. Располагайтесь. Принимайте душ, обед через полчаса.

— Спасибо, спасибо, Ивочка, дорогая.

— Роско, где ты, ау-у!

— Между прочим, сегодня вечером…

— Краас! Краас! Мы придумали еще название.

Флайк придумал, когда его развернуло, а он как за орет…

Идя на обед, Роско перепутал комнаты. Ему была отведена большая угловая, частью выходящая в сад, частью — на пляж и краешком — к морю. А он, спустившись с крыши, пошел не в тот коридор. Здесь тоже комната была угловой, но с диагонально противоположной стороны. Собственно, ничего особенного…

Мучительно отводя глаза, Роско зашарил позади себя в поисках дверной ручки. Его ведь по инерции занесло прямо внутрь, и он успел немножко пройти по глушащему шаги ковру, прежде чем понял свою ошибку. Наверное, это солнце и азарт парусной гонки так на них повлияли, что они едва успели добежать до своей комнаты, наплевав на обед.

Лица мужчины Роско не видел, все скрывали пышные волосы девушки, в которые свирепо атакующий мужчина зарылся. Девушка выгнулась под ним, лежа лишь на лопатках и упираясь пятками, поднимая себя и его. Со срывающимся дыханием, она, кажется, даже урчала от удовольствия.

Роско смутно припомнил, что ее звали Роса, очень юная, из второй, параллельной семьи, куда до недавнего времени входил и Краас, но и там она пока считалась на новеньких. Еще одна девушка — эту не знал, но встречал в доме — сидела рядом с блаженной улыбкой и полувидящими глазами. Она утирала пот.

Знакомый голос заставил отвернуться от развлекающихся прямо на ковре.

— Сиинт сегодня в ударе. Малышки должны быть довольны, они ему весь день проходу не давали.

— Их можно поздравить, — пробормотал Роско. Да что с этим замком?!

— Роско, ты, кажется, смущаешься? Чему? Что тут такого, Сиинт с малышками празднует свой сегодняшний выигрыш, только и всего. Вот видишь, ты подумал правильно, это все солнце, море, скорое Переселение…

— Ну, присоединяйся к ним тогда. Слушай, отпусти дверь. Выйдем хотя бы в коридор, не могу я вот так стоять прямо над ними и разговаривать, когда они… заняты. Нехорошо.

— Вот не подозревала в тебе ханжу, целомудренненький Роско. А сам ты присоединиться не желаешь? Ява, по-моему, не против.

Отдыхавшая девушка улыбнулась, откинула припотевшую челку, поманила. Но Роско показалось — без особого интереса. Пара — Сиинт и Роса — издали в этот момент одновременный стон.

— С тобой, Роско, за компанию и я бы… Яве я всегда нравилась. Ну, не хочешь, как хочешь.

Очутившись, наконец, в коридоре, Роско хмыкнул. У него получилось как-то особенно мрачно, он почувствовал и сам. Нока протянула прихваченный в баре в комнате стакан.

— Что ж ты? Угрюменький Роско. Ладно. Ты выдумал какое-нибудь имя этому пойлу, или у вас с Ивой нашлись более интересные занятия?

— Выдумал. «Не говори ерунды, а лучше выпей».

Ты бы хоть оделась.

— Половина народу явится к столу, как на пляже были. Если вообще явятся. Солнце светило на всех.

— Посмотрим. Нока, я все путаюсь, в какой стороне моя комната, туда, нет?

— Большой новый дом у Крааса, а, Роско? Не хочешь в компании, так давай вдвоем. Только ты и я. Как влюбленные. Мур-мур, Роско?..

— Нока, знаешь что…

— Знаю.

Нокины зрачки смотрели в его зрачки, губы шептали в губы.

— Знаю, дурачок. Знаю, глупенький. Недотепа. Разиня. Олух. Балбес. Неужели ты не видишь, что я без тебя не могу? Слепой Роско. Глухой Роско. — Нока поцеловала его со всем пылом созревшей страсти.

— Вот именно, — сказал Роско, расцепляя ее руки у себя за спиной. Стакан мешал, Роско не знал, куда его деть. — И верно, солнце там у вас светило на всех. Вообще я не понимаю. Что хотела, ты от меня уже по лучила, неужто я так впечатлил? Тебе не надоело приседать, чтоб заглянуть мне в глаза?

— «Я», «ты», «тебе», «мне», — передразнила Нока. — Не мямли, уж пожалуйста, мой очаровательненький Роско, мой герой, прошу. Роско таким быть не полагается.

— А каким? Вот? — Он сделал свирепое лицо.

— Очень похоже. Что слышно с Переселением? Ничего? Ну, скоро услышишь. И уж не упусти свой шанс, Роско, когда опять пойдешь туда, вниз. Со своей милой маленькой хромоножкой там…

Нока говорила, не меняя насмешливого тона, и до Роско не сразу дошло. А когда дошло…

— Только не подумай, что я ревную, влюбленненький Роско. Как всякая добропорядочная землянка, я лишь думаю о великом деле Переселения. Но всетаки — не стоило при прощании так грубо обманывать девочку. Ты же не знал, что тебе придется возвращаться. Да ты и сейчас еще пока не знаешь. Не позвали пока Роско. Позовут.

— Нока…

— А сейчас иди, иди, беги отсюда, если ты все-таки такой. Вон туда тебе, через холл.

И Роско, повернувшись, пошел. Стакан, к которому не притронулся, сунул на какую-то полочку в какой-то нише. На пороге высокого холла — сквозного, через оба этажа, с фонарем вместо крыши и белыми ослепительными стенами, и мебелью белой, как песок на Искристом в безлунную ночь, его заставил обернуться короткий свисток.

— Эй, Роско, гляди! Она сможет так?

Нока вытянулась, приподнявшись на цыпочки, с прямой спиной. Не меняя улыбки на лице, легко подняла одну ногу в параллель с полом и медленно присела на второй. И так же медленно из глубокого приседания встала. Руки у Ноки при этом были раскинуты, как крылья. Она послала Роско воздушный поцелуй и скрылась за дверью комнаты, откуда только что вышла. Той, что Роско перепутал. Где Сиинт, Ява, Роса, и где Сиинт сегодня в ударе.

«Открытая книга, — повторял про себя Роско, тычась в поисках своей двери. — Проклятая открытая книга».