"Маргарет Олифант. Окно библиотеки ("Карета-призрак" #2) " - читать интересную книгу автора

Вспомнила я о нем почти через неделю, и снова из-за старой леди Карнби.
Не то чтобы она заговорила именно об окне, но вечером, уходя последней из
гостей, она поднялась с места и вдруг застыла, вскинув вверх обе руки
(многие старые шотландские леди любят оживленно жестикулировать). "Боже
праведный! - воскликнула она. - Это дитя все сидит здесь, как тень. В чем
дело, Мэри Бэлкаррес? Похоже, это создание околдовано и обречено сидеть
здесь день и ночь до скончания дней своих. Тебе следовало бы помнить: есть
вещи, опасные для женщин нашей крови".
Меня как громом поразило, когда я поняла, что она говорит обо мне. Леди
Карнби как будто сошла с картины: пепельно-бледное лицо полускрыто накидкой
из испанского кружева, рука вздернута, большой бриллиант сверкает в поднятой
ладони. Это был жест удивления, но он более походил на проклятие, а
бриллиант бросал искры и злобно сверлил меня взглядом. Будь он еще на
обычном месте, а то здесь - на тыльной стороне руки! Я подскочила,
наполовину испуганная, наполовину разозленная. Старая дама рассмеялась и
уронила руку.
- Я пробудила тебя к жизни и сняла заклятие, - проговорила она, кивнула
мне, и большие черные цветы ее шелковых кружев угрожающе зашевелились.
Она оперлась на мою руку, чтобы сойти вниз, и со смехом стала пенять
мне, что я не держусь на ногах твердо, а дрожу и гнусь, как тростник. "В
твоем возрасте надо стоять подобно скале. Я сама была крепкой, как дубок, -
говорила она, наваливаясь всей тяжестью, так что меня, при моей девической
хрупкости и худобе, шатало. - Я была в свое время столпом добродетели, как
Памела
- Тетя Мэри, леди Карнби - ведьма! - воскликнула я, когда вернулась
наверх.
- Ты так думаешь, душечка? Ну что же, вполне вероятно, в свое время так
оно и было, - ответила тетя Мэри, которая редко чему-нибудь удивлялась.
Именно в тот вечер, после обеда и прибытия почты, а с нею и "Таймс", я
внезапно снова обратила внимание на окно библиотеки. До этого я видела его
каждый день и ничего особенного не замечала, но в тот вечер, когда меня
слегка растревожила леди Карнби и ее злой бриллиант, что-то против меня
замышлявший, и ее кружева, колыхавшиеся так угрожающе, - в тот вечер я
взглянула через улицу, и комната напротив предстала передо мной много
отчетливей, чем прежде.
Судя по всему, комната была большая, а то, чтоМГ я раньше заметила у
стены, оказалось конторкой. Стоило мне только взглянуть, как все стало ясно:
это был большой старомодный секретер, очень громоздкий. По его очертаниям я
догадывалась, что в нем есть множество отделений, и много ящиков сзади, и
большой стол для письма. Дома, у отца в библиотеке, имелся точно такой же.
Он был виден так отчетливо, что от неожиданности у меня на мгновение
закружилась голова, и я прикрыла глаза. Я не могла понять, как здесь
очутился папин секретер. Потом напомнила себе, что все это глупости, - такие
конторки, как у папы, не редкость. Новый взгляд - и, о чудо, комната
сделалась смутной и неразличимой, как вначале. Я не видела ничего, кроме
слепого окна, вечно ставившего в тупик старых дам: то ли его заложили из-за
оконного налога, то ли оно никогда и не было окном.
Все это не шло у меня из головы, но тете Мэри я ничего не сказала.
Прежде всего, в первой половине дня мне редко удавалось что-нибудь увидеть.
Оно и понятно: если заглядывать снаружи все равно куда - в пустую комнату, в