"Юрий Олеша. Записки писателя" - читать интересную книгу автора

человек. И вдруг я понял: милиционер моложе меня. Взрослый
человек, семьянин, с сильно развитой грудью и плечами, в
пропотевших сапогах - моложе меня!

Между тем, несмотря на то, что мне тридцать один год,- я-то
уже замечаю на себе и в себе физические признаки постарения,-
тем не менее, до сих пор я ни разу не почувствовал себя
взрослым.

* * *

Ничего наперед придумать не могу. Все, что писал, писал без
плана. Даже пьесу. Даже авантюрный роман "Три толстяка".

Вот уже год, как думаю о романе.

Знаю название - "Нищий".

Образ нищего волнует меня с детства. Может быть, поразила
лубочная картинка какая-то, не помню. Сушь, солнце, пустынный
ландшафт, кто-то в лаптях - некий Дмитрий Донской - протягивает
руку к нищему, который стоит на коленях. Поразили слова:
рубище, мытарь. Кто-то пожалел мытаря. Исцеление.

Этой зимой проходил как-то по Невскому. Нищий стоял на
коленях на вершине лестницы, уходящей в подвальный, ярко
освещенный магазин.

Я увидел нищего не сразу. Я пронес кисть руки на уровне его
губ, как будто хотел, чтобы рука моя была схвачена им и
поцелована. Он стоял на коленях, выпрямив туловище, черный,
неподвижный, как истукан. Я боковым зрением, на ходу воспринял
его как льва, и подумал: "А где же второй лев?" Оглянулся:
нищий.

Он стоял, подняв лицо, черты которого, сдвинутые темнотой,
слагались в нечто, напоминающее черную доску иконы. Я
испугался.

Он не шелохнулся, продолжая стоять так же, как стоял уже много
часов,- может быть, с утра,- этот бородатый крестьянин.

* * *

Иду в жаркий день за городом вдоль кирпичной развалившейся
стены - в одиночестве и тишине, потный, босой, в расстегнутой
рубашке.

Слышу отдаленные голоса работающих на железнодорожном пути,
музыкальный звук падающей рельефы.