"Юрий Олеша. Пророк" - читать интересную книгу автора

на себя вину другого. Осмеянный, он пронесся по двору.

В садике том играла мячиком девочка. Мячик попал в кустарник.
Козленков полез по траве, по черной почве газона, разнял
кустарник и поднял шар. С крыши видел все это дворник. Голову
Козленкова усеяли лепестки, в ладони торчал шип.

Дворник, осиянный высотой, небесами, гремел над миром.
Проклятья неслись с высоты. Фартук его развевался. Как раз то
расположение материи, напоминающее свиток, какое бывает на
мраморных ангелах, образовалось у ног дворника. И как раз
дворник стоял над вершиной лестницы - обыкновенной пожарной
лестницы, - но в лучах солнца лестница пламенела, - и Козленков
ужаснулся.

Козленков приближался к больнице. Лепестки, тихо кружась,
слетали с его головы.

- Я не могу,- вздохнул он. - Зачем послали мне ангела?

И он пошел домой. Во дворе у крыльца сидела прачка Федора.
Она продавала овощи. На крыльце стояла корзинка с грубыми - но
с виду изваянными - капустными головами. Козленков взглянул.
Капустная голова с завитыми листами - именно завитки эти
мраморной твердостью и прохладой листов произвели тревогу в
памяти Козленкова. Подобного статуйного характера завитки уже
он видел сегодня на фартуке дворника.

Прачка держала в руках капустный шар. Была она в красном
одеянии, могучая. Так и вчера в тот же час стояла она над
корзиной, и вчера Козленков купил у нее молодого луку. Теперь
он сделал то же самое. Прачка уложила капустную голову в
корзину (голова скрипела в ладонях, как вымытая) и достала лук.

"Плохая прачка", - подумал Козленков. Вчера вечером, ложась
спать, он досадовал на жесткость простынь. Вчера же наелся он
луку. Ночью он просыпался от жажды. Ему было жарко, он
поворачивал подушку - и когда, мающийся и сонный, обретал
обратную ее, прохладную сторону - наступало исцеление и
успокоение. Но вскоре и эта сторона покрывалась жаром.

Удивительный день кончился. Вечером снова Козленков ел лук.
Хлеб с маслом и лук - горький, сладкий, потный, с подмышечным
запахом. Перед тем как ложиться, он пошастал рукой по
натянутой на матрац простыне, дабы сгладить невидимую ее
шероховатость.

Прошедший день был страшен. Козленков заснул. Вновь мучила
его жажда, сушь, вновь сушь распростерлась перед ним: желтый,
звонкий ландшафт, пористый грунт. Он спал. Тело его