"Рассвет судьбы" - читать интересную книгу автора (Битнер Розанна)

ГЛАВА 19

Хуанита не отходила от Тома всю ночь. Она немного вздремнула, положив голову на край кровати, и в предрассветный час проснулась от тихого голоса отца Хуареса, читавшего над Томом молитву. Она с ужасом увидела темные круги под глазами Тома, его пожелтевшую кожу.

– Отец, – прошептала она со слезами на глазах.

– Он совсем плох, дитя мое. Мы не можем сказать, выживет он или нет. Важно спасти его душу. Хотя Том думал, что поступал правильно, он у многих людей отобрал жизнь. Но я уверен, что Господь простит его и примет его в свои объятия.

Хуанита встала.

– Он не может умереть! Не может! – проговорила она со слезами на глазах. – Что я буду делать? Во всем моя вина.

Священник покачал головой.

– Твоей вины здесь нет, дитя мое. Это его выбор. Я предостерегал его. Ненависть ни к чему хорошему не приводит. Он сам навлек на себя несчастье. – Хуарес с жалостью посмотрел на Хуаниту. Как она страдает! – Молись со мной, Хуанита.

Девушка покачала головой и опустилась на колени возле кровати. Она с трудом сдерживала потоки слез, готовые заструиться по щекам. Священник закончил свою молитву и дотронулся до плеча Хуаниты.

– Я чувствую в нем желание умереть, Хуанита. Девушка посмотрела на него глазами, полными слез.

– Но почему, падре? Почему он хочет умереть? Хуарес печально посмотрел на нее.

– А ты не знаешь?

Она опустила голову и разразилась слезами. Отец Хуарес взял ее за руки и заставил подняться.

– Не вини себя, Хуанита. Но подумай, что в его сердце. Том очень любит тебя и не видит смысла продолжать жить без тебя. Обычно, когда человек ранен, он старается выжить во что бы то ни стало. Но ты собираешься посвятить себя Богу, а не ему, Тому. Возможно, Господь не зря привел его к нам. Тебе, Хуанита, решать – будет он жить или нет. Только ты можешь заставить его захотеть жить.

Он оставил ее наедине с Томом. Слова священника еще долго звенели в ушах девушки. Хуанита попыталась унять слезы и спокойно обо всем подумать. Ведь когда-то она желала этого мужчину, но сейчас была уверена, что больше никогда не пожелает его вновь. Она вдруг поняла, что он тоже очень страдал, но совсем по-другому, не так, как она. Хуанита вспомнила, как приятны были ей его прикосновения, его поцелуй. Тогда это казалось так прекрасно, так правильно. Теперь той Хуаниты уже нет. Она познала интимные отношения с мужчиной с наиболее отвратительной стороны. Все было уродливо и жестоко. Теперь даже Том Сакс не сможет превратить эти отношения в нечто возвышенное и красивое. Она не сможет лечь с ним рядом и позволить ему сделать то, что сделали с ней эти подонки.

И все же она так любила его! Ее любовь не изменилась. Священник сказал, что она сможет помочь Тому выжить, и она знала, что, возможно, это правда. Ей нужно изменить свое решение. Она знала, что ей нужно сказать Тому…

Том пошевелился и застонал от боли. Он впервые издал звук после долгих часов забытья. Его лицо сразу все покрылось испариной, и Хуанита быстро промокнула его пот. То, что он пошевелился, давало крошечную надежду.

– Хуанита, – прошептал он.

– Я здесь, – ответила она. Его дыхание участилось.

– Моя нога…

– Они не отняли ее у тебя, Том. Я же обещала тебе.

– Я ее не чувствую… Не могу пошевелить…

– Рана очень опасна, Том. Нужно время.

Его глаза медленно открылись. Хуанита решила было позвать отца Хуареса, но ей не хотелось оставлять Тома.

– Обещай мне… что будешь приходить на могилу, – прошептал он.

Девушка проглотила комок в горле.

– Не будет никакой могилы. Ты не умрешь, Том.

– Это будет лучше… чем потерять ногу… потерять тебя…

Его глаза закрылись.

– Ты не потеряешь ногу, Том.

Хуанита собрала в кулак все свое мужество. Он выглядел таким жалким и несчастным, и ей больше всего на свете хотелось, чтобы этот человек остался жить. Она сделает так, чтобы ему очень-очень захотелось жить. Она наклонилась к нему.

– Том, посмотри на меня.

Раненый открыл глаза. Вместо Хуаниты ему привиделся ангел.

Возможно, он уже умирает.

– Пожалуйста, Том, живи. – Услышал он голос Хуаниты. – Если ты будешь жить, я обещаю, что выйду за тебя замуж.

Он смотрел на нее, пытаясь понять, где он слышит ее голос, во сне или по дороге к небесам?

– Ты меня слышишь, Том? Я не хочу, чтобы ты умер. Если ты все еще хочешь жениться на мне, я буду твоей женой, если ты только поправишься и будешь жить. Пожалуйста, Том. Пожалуйста, не умирай.

Он видел слезы в ее глазах, чувствовал прикосновение нежных рук. Все казалось таким реальным.

Хуанита видела, как оживает его взор, как глаза начинают излучать любовь. Да, она это сделала.

Она дала обещание и не сможет взять его назад. Но этого ли хотел от нее Господь? Если да, то он поможет ей сдержать обещание и стать женой этому мужчине. Сейчас она даже не представляла себе, как сможет все это вынести, но знала, что Том – самый терпеливый и понимающий человек на свете. Но, возможно, он и не вспомнит потом о ее обещании, ведь он сейчас находится в полузабытьи.

– Скажи… еще раз, – пробормотал Том. Хуанита взяла его руку.

– Я выйду за тебя замуж, Том, если ты будешь жить. Не умирай, пожалуйста. Я не вынесу этого.

Его глаза медленно закрылись.

– Моя Хуанита, – прошептал он и вновь провалился в беспамятство.

Рука Джесса медленно поползла под ночную рубашку Линды и заскользила по упругому бедру и гладкой коже ее живота. Линда приоткрыла глаза и повернулась к нему.

– Как ты думаешь, что ты делаешь, Джесс Парнэлл?

Он уткнулся носом в ее шею.

– Мне так хочется заняться с тобой любовью, – пробормотал он. – Раннее утро – самое подходящее для этого время.

– Джесс, я еще не проснулась, – слабо запротестовала она.

– Можешь продолжать спать, если хочешь, – поддразнил он.

Линда тихонько засмеялась.

– Мне притвориться, что я вижу прекрасный сон?

– Надеюсь, что приятный сон, а не кошмар. Она опять засмеялась, но Джесс прильнул к ее губам и через мгновение вошел в нее. Их страсть разгорелась моментально, и они ритмично задвигались под теплым одеялом.

Джесс любил свою смуглую, высокую красавицу-жену и постоянно желал ее. Ему нравилось доставлять ей удовольствие. Вот и сейчас, почувствовав, что у нее наступил оргазм, он постарался продлить ее наслаждение, а затем сам, содрогаясь, получил сладостное освобождение. Он застонал и крепко сжал ее бедра, затем расслабился и некоторое время все еще оставался в ней.

– Я люблю тебя, Линда. – Он растянулся рядом и нежно обнял ее.

Линда провела по его руке кончиками пальцев.

– Я тоже люблю тебя.

Она повернулась к нему и стала его разглядывать. При утреннем свете ее муж выглядел очень красивым, несмотря на растрепанные волосы песочного цвета и сонное выражение лица. Она поцеловала его грудь.

– Что на тебя нашло, Джесс Парнэлл?

Он улыбнулся и нежно погладил ее грудь.

– Не знаю. Я вдруг подумал, как бы я жил, если бы со мной не было тебя.

Линда легла на спину и уставилась в потолок, подтянув одеяло до самого подбородка.

– Но я с тобой.

Джесс глубоко вздохнул.

– Да, это так, но ты иногда бываешь такой упрямой, Линда Сакс Парнэлл.

Она нахмурилась.

– Что ты этим хочешь сказать? Он судорожно сглотнул.

– Просто… я думал насчет Калифорнии… и все. Если зимой все будет хорошо, весной мы туда отправимся.

– И?..

Он поцеловал ее в щеку.

– И с тех пор, как мы поженились, мы все время живем бок о бок с Калебом и Сарой. Я знаю, что ты чувствуешь. Ты росла и не знала, где твои родители и кто они, мечтала о встрече с ними. Ты нашла их, а вместе с ними обрела защиту и любовь.

Но теперь у тебя есть я и наша собственная семья – Джон, маленькая Джессика. А ты уже взрослая женщина.

Ее сердце болезненно сжалось, но она решила не спешить с выводами.

– Ты не хочешь ехать в Калифорнию? – осторожно спросила она.

Джесс погладил ее руку.

– Я никогда так с тобой не поступлю, Линда, не заставлю тебя жить так далеко от родных. В конце концов, тебе уже пришлось расстаться с Кейлом. Мы поедем в Калифорнию, но, может быть… может быть, мы с тобой осядем в каком-нибудь городе чуть подальше от твоих родителей… но достаточно близко, чтобы время от времени навещать их. Это нужно для того, чтобы свить свое собственное гнездо.

Глаза Линды наполнились слезами. Она чувствовала себя как, должно быть, чувствует глупая маленькая девчонка. Давно ли он об этом думает? Неужели он живет рядом с ее родителями только ради нее?

– Конечно, тебе решать, Линда. Просто мне уже тридцать восемь лет, а у меня так и нет ничего своего. Я знал, что ты хочешь быть поближе к родителям, поэтому и обосновался здесь вместе с Калебом и вступил, с ним в долю. Я люблю твоего отца и готов жизнь за него отдать, как и он за меня. Но я мужчина, Линда, и мне нужно знать, чего я стою сам по себе. Мне хочется иметь свою собственность, то, что я смогу передать детям. Если мы поедем в Калифорнию, Калеб найдет Тома и будет с ним, я его прекрасно понимаю. Но я хочу жить отдельно, только своей семьей. Иначе я всегда буду чувствовать себя Саксом, а не Джессом Парнэллом. – Он замолчал, ожидая взрыва негодования. Ведь для Линды было очень важно находиться рядом с родителями. Сможет ли она понять его?

Не дождавшись ответа, Джесс вздохнул и откинулся на подушку.

– Линда, это постоянно точит меня. Я люблю твоих родителей словно своих собственных, и я поеду в Калифорнию, но я хочу иметь свой дом и свое дело.

С ее щеки скатилась слеза.

– Скажи мне правду, – Линда еле сдерживалась, чтобы не разрыдаться. – Если я буду настаивать, чтобы мы жили вместе с ними, ты бросишь меня, чтобы найти то, что ты ищешь? Может… в тебе просто говорит бродяга?

– Нет, не бродяга, во мне говорит Джесс Парнэлл, мужчина. И если я когда-нибудь покину тебя, то лишь для того, чтобы найти самого себя. Я люблю тебя, Линда, ты нужна мне. Я не хочу расставаться с тобой, никогда и не сомневаюсь в том, что смогу глубоко спрятать свои чувства, если мне придется продолжать жить с твоими родителями.

Линда вздохнула.

– Джесс, я никогда не думала о тебе как о Джессе Саксе. И если я невольно заставила тебя почувствовать это, то прости. Просто мне казалось, что ты вполне счастлив. Ты никогда не…

– Я никогда не говорил об этом, потому что и так с большим трудом завоевал тебя. Тогда было не время забирать тебя от родителей, потом все эти события в Техасе… проблемы здесь… Затем отъезд Кейла. – Он вздохнул, играя прядью ее волос. – То одно, то другое. У меня не было случая сказать тебе об этом. Но если я не сделаю этого, когда мы приедем в Калифорнию, то я никогда не смогу это сделать.

Линда закрыла глаза, чтобы сдержать слезы.

– Я никогда не думала…

Они одновременно повернулись друг к другу, он обнял ее, а она, плача, уткнулась ему в грудь.

– Прости меня, Джесс. Все эти годы в приюте я смотрела на голубое ожерелье и думала о своих родителях. Я не верила, что они не любят меня. Когда я нашла их и узнала, через какой ад им пришлось пройти, то подумала, как бы они сильно любили меня, если бы мы жили вместе…

– Я знаю. Но, дорогая, это теперь в прошлом. Ты – взрослая женщина, у тебя дети и муж. Ты не можешь вернуться назад и стать маленькой девочкой, которую твоя мать никогда не нянчила. Я хочу, чтобы мы были Парнэллами, а не Саксами. Это не значит, что мы не будем напоминать детям, какая кровь течет в их жилах. Им есть чем гордиться. Но я так же хочу, чтобы они гордились тем, что они – Парнэллы.

– Конечно, – прошептала она и вытерла глаза концом одеяла. – Джесс, когда-то давно ты уже говорил об этом, но я была такой эгоисткой. Я настояла на том, чтобы ты помог с ранчо в Техасе. Помнишь, я тогда из-за этого потеряла ребенка? Я была слишком привязана к отцу, а нужно было больше думать о тебе и о твоих желаниях.

Он гладил ее волосы, втайне радуясь тому, что жена понимает его лучше, чем он предполагал. Ему было ясно, что ею движет любовь к нему, в противном случае Линда предпочла бы никогда не расставаться с родителями. Все эти годы ему приходилось чем-то жертвовать для нее. А теперь она сама готова сделать то же самое.

– То были тяжелые времена, Линда. Мы все были в напряжении. Но теперь самое страшное позади.

Жена опять поцеловала его.

– Делай то, что требует твоя душа, Джесс. Я везде пойду за тобой.

Он пристально посмотрел ей в глаза, в глаза Калеба Сакса.

– Ты уверена?

Она улыбнулась сквозь слезы.

– Уверена. Я была не очень хорошей женой, да?

– Ты всегда была такой, какая мне нужна. И если мы приедем туда и узнаем плохие вести о Томе, то не станем сразу же покидать твоих родителей.

Думаю, нам надо заранее выяснить, как Калеб относится к тому, что мы собираемся жить отдельно. Линда прижалась к мужу.

– Том так много значит для него. Меня беспокоит, что отец видел еще один сон. Мама говорила, что он проснулся в поту, уверяя, будто Том опять его звал. Предчувствия редко подводили отца. Возможно, до зимы мы получим еще одно письмо.

– Надеюсь. Отец так о нем беспокоится, а тут еще Джеймс собирается ехать на восток.

– Думаю, он поступает правильно. Ему будет легче разобраться в самом себе.

Линда посмотрела на него.

– И ты к этому стремишься?

Джесс коснулся кончиком пальца ее губ.

– Иногда.

– Я люблю тебя, Джесс. Ничего от меня не скрывай. Для меня важно знать, что ты счастлив. Но, возможно, нам пока лучше ничего не говорить родителям. Подождем еще год. Все равно нам раньше весны не уехать.

– Конечно. Главное, что ты все понимаешь. Я могу еще подождать.

Он поцеловал ее, затем еще и еще. Страсть новой волной накатилась на них обоих, и они скрепили свое соглашение новым актом любви.

Стояло позднее лето 1848 года. Последние три месяца были ужасными для Тома Сакса, который первые несколько недель вообще не чувствовал свою ногу. Постепенно к ней стала возвращаться чувствительность, и можно было определенно сказать, что Том идет на поправку. Со временем рана на бедре превратилась в уродливый шрам. Левая нога стала немного короче правой и плохо сгибалась.

Все эти дни Хуанита почти всегда находилась рядом с ним. Видя страдания Тома, она постепенно забывала о своих, но старые страхи не отпускали ее, и она надеялась, что, возможно, он не вспомнит о ее обещании выйти за него замуж. Том больше не упоминал об этом и вел себя как близкий и преданный друг, а не как влюбленный в нее мужчина. Иногда Хуанита думала, что он просто боится сказать или сделать что-то лишнее. Они часто молились вместе, каждый просил Господа помочь забыть об ужасах прошлого.

К их большому облегчению никто не разыскивал Тома. Хуанита убедила его подстричь волосы, опасаясь, что их длина будет привлекать к нему излишнее внимание и выдавать в нем индейца. С короткими волосами он был больше похож на мексиканца. Важно, чтобы люди забыли о раскрашенном индейце, который возглавлял банду «плохих», и перестали его разыскивать.

Том вскоре научился ходить при помощи сестер и отца Хуареса. Он настоял на том, чтобы ему изготовили костыль, и теперь мог передвигаться без посторонней помощи. Хуанита сама подобрала для костыля подходящую ветку, сама спилила ее и обрезала лишние сучки.

Стояли прекрасные солнечные дни, повсюду цвели розы. Том часто сидел в плетеном кресле во внутреннем дворе миссии. Запрокинув голову, он подставлял лицо солнцу и наслаждался покоем. Он часто думал об отце, но не спешил писать ему, так как хотел окончательно поправиться и самостоятельно ходить и уже тогда обо всем сообщить Калебу. Но теперь уже все равно поздно писать. Снег скоро сделает горы непроходимыми, и никто не отважится пересечь их до весны.

Вот и сейчас Том умиротворенно сидел среди благоухающих роз, размышляя обо всем этом. Его мысли были прерваны шагами отца Хуареса. Том улыбнулся.

– Здравствуйте, падре. А где Хуанита?

– Она скоро придет. – Священник нахмурился и присел рядом с Томом на каменную скамью. – У меня есть новость, Том, которая касается тебя.

Том наклонился вперед.

– Что-то случилось? Они снова меня разыскивают?

Священник покачал головой.

– Трудно сказать. Ты знаешь, что в Сан-Франциско выходит газета. Сегодня я увидел в ней статью об одном из «плохих», который выжил, его имя – Рико.

– Рико? Он выжил? Священник кивнул.

– Очевидно, ему залечили раны только для того, чтобы публично казнить. Том, все требовали возмездия. Рико повесили.

Взгляды мужчин встретились. Том наконец понял смысл слов священника. Рико был его другом. Они все были его друзьями и погибли из-за дикого желания Тома отомстить за Хуаниту. Последнее нападение, если бы только его не было… На глаза Тома навернулись слезы.

– Они спасли его, а затем повесили, – проговорил он.

– Мне жаль, Том. Да, его повесили в Сономе. Говорят, перед смертью он отказался назвать имя того, кто возглавлял их банду.

Том взглянул на священника.

– Вы думаете, это правда или уловка? Отец Хуарес вздохнул.

– Не знаю. Я могу только молиться, чтобы это оказалось правдой. Так или иначе, я подумал, что ты должен все знать.

Том кивнул. Священник встал и дотронулся до его плеча.

– Ничего не исправить, Том. Надеюсь, Господь поймет тебя.

– Я могу только надеяться на это, – тихо ответил Том.

Отец Хуарес заметил Хуаниту и поспешил к ней навстречу, чтобы сообщить новость. Улыбка сбежала с ее лица, и девушка медленно приблизилась к Тому.

– Отец Хуарес сказал мне. Мне жаль твоего друга.

Том взглянул ей в глаза.

– Жестоко спасать для того, чтобы потом повесить.

Хуанита увидела, как ненависть вновь зажглась в его взгляде.

– Негодяи, – процедил он сквозь зубы. Она опустилась рядом с ним на колени.

– Все уже в прошлом, Том. – Она дала ему в руки костыль. – Смотри. Я сделала его для тебя. Видишь, как загибается здесь ветка? Сам Господь помог мне выбрать ее для тебя.

Он вздохнул и улыбнулся.

– Я могу попробовать?

– Конечно. Только будь осторожен. Их взгляды встретились.

– Я всегда лучше себя чувствую, когда ты со мной, Хуанита. Неужели тебе самой удалось спилить эту ветку?

Девушка кивнула.

– Давай я помогу тебе встать.

Опираясь на Хуаниту и костыль, Том встал на свою здоровую ногу, а затем самостоятельно сделал несколько неуверенных шагов. Пот сразу же выступил у него на лбу. Было очевидно, что ходьба причинила ему невыносимую боль.

– Не слишком усердствуй, – предостерегла его девушка.

– О, да. Ты лучше помоги мне дойти до кресла. Хуанита поспешила подставить ему свое плечо.

Опираясь на него, Том заковылял к своему плетеному креслу, но прежде чем сесть, он, к немалому удивлению Хуаниты, неожиданно прижал девушку к себе.

Ее лицо вспыхнуло жарким румянцем, сердце бешено заколотилось. Впервые за долгое время он проявил подобные чувства.

– Не бойся, Хуанита. Посмотри на меня. Пожалуйста, посмотри на меня.

Она учащенно дышала, безвольно опустив руки вдоль тела.

– Я… не могу…

– Посмотри на меня, Хуанита.

Она сглотнула и медленно подняла на него свой взгляд.

– Я ничего не говорил тебе. Но сейчас ты стала сильнее, и я больше не могу переносить свое одиночество. Известие о Рико заставило меня понять, как ты нужна мне. Ты обещала стать моей женой. Скажи, что это правда. Что это не приснилось мне.

– Это правда, – ответила она, не в силах отвести от него свой взгляд.

Он улыбнулся.

– Скажи мне, что не нарушишь свое обещание. Ее глаза увлажнились.

– Я не нарушу. Но… я боюсь, – запинаясь, проговорила она.

Он только крепче прижал ее к себе, и она удивилась тому, что его объятия успокаивают ее, а не пугают. Ей не хотелось уходить от него. Том медленно наклонился, и их губы встретились в нежном поцелуе.

Прикосновение Тома было совсем не похоже на то, что с ней делали Идальго и другие. И Хуанита не отвернулась от Тома, а он стал осыпать поцелуями ее щеки, глаза, шею.

– Ты скажешь мне, Хуанита. Тебе решать. Ты скажешь, когда будешь готова стать моей женой, и отец Хуарес обвенчает нас. У нас еще есть время. Я должен как следует поправиться. Я еще не в той форме, чтобы быть мужем во всех отношениях.

Девушка покраснела и опустила глаза.

– Помоги мне, Том. – Она обняла его за талию. – Я так тебя люблю и так боюсь…

Том прижался щекой к ее волосам.

– Верь мне, Хуанита. Верь мне и знай, что я люблю тебя больше своей жизни. Нет ничего в плохого в плотской любви, она доставляет радость двум любящим людям. Ты примешь мое семя и дашь жизнь нашему ребенку. Мы оба нуждаемся в этом, Хуанита. Нам обоим нужна семья. Скоро я напишу отцу, что мы вместе и счастливы. Возможно, он даже приедет в Калифорнию. Однажды я пытался его уговорить.

Он почувствовал, как она дрожит.

– Все хорошо, Хуанита. Все будет хорошо. Я очень люблю тебя, и я – терпеливый человек. Я только хочу знать, что ты моя. Я хочу, чтобы ты всегда была рядом. Я теперь никогда тебя не оставлю и не позволю тебе покинуть меня.

Из затененной ниши за ними незаметно наблюдал отец Хуарес. Вид влюбленных умилил его, и он растрогался до слез.