"Борис Ильич Олейник "...И я увидел другого зверя", или два года в Кремле " - читать интересную книгу автора

когда над нашей беженской валкой заходили в пике - с тем особенным,
прерывисто волчьим воем - немецкие штурмовики. Но и тогда не было этого
чувства тоскливой безысходности: нас защищали пусть и фанерные, но такие
родные истребители. Они отчаянно вступали в бой со стервятниками, горели, но
все же защищали. Защищали нашу надежду на избавление.
И даже в сентябре 41-го, когда в какой-то полувоенной автоколонне нас
вместе с матерью взяли в плен фашисты, - даже тогда надежда на избавление не
угасала.
Однако в тот день 87-го и надежда, которая умирает последней, угрожающе
пошатнулась. Может, именно в то утро впервые поколебалась и моя беспредельно
наивная вера в Вас, Михаил Сергеевич?
А может, мне, принадлежащему к поколению, за каких-то три десятилетия
пережившему крушения трех идолов и трех, переписанных в угоду им "историй
Отечества", чисто по-человечески не хотелось потерять веру в четвертого?
Ибо, по законам предков, по всем писаниям и предписаниям человеку уготовано
выдержать три искуса, а дальше уж грозит потеря точки отсчета и ориентиров.
Увы: человек только предполагает, а располагает... И то, в чем не
хотелось, да - признаюсь - и ныне еще не хочется убеждаться, - с того,
рустовского "налета" неотвратимо вело к осознанию непоправимого.
И в этом открытом письме я обязан в меру своих сил и возможностей
вскрыть смысл и последствия Ваших деяний, ибо, волею судеб, и я был
причастен к ним.
Не в моих правилах посылать стрелы в спину уходящему, но мы с Вами,
Михаил Сергеевич, уже не просто частные лица, а составные, и, если хотите,
катализаторы того процесса, который привел не только нас, - все общество к
нынешнему состоянию. И невзирая на ранги, несем личную ответственность перед
современниками и грядущими поколениями.
Следовательно мое - не только мое. В той или иной мере это сомнения,
разочарования, мучения, самоосуждения многих и многих соотечественников,
сограждан и современников.
А впереди еще подрастающая поросль, которая теперь, по вполне
естественным возрастным причинам не знает, чем ей придется расплачиваться за
все ВАШЕ МОЕ, за все НАШЕ...
И если я буду касаться Вас лично, то не только как личности, а прежде
всего как феномена. Следовательно, все оценки, какими бы они горькими ни
были, распространяются и на меня в одинаковой степени. Как ни тяжко
осознавать, но я иду на это сознательно, как на обряд очищения...
Так вот, вернемся к первотолчку.
Прокралось сомнение, поколебалась моя вера да и восстановилась под
напором демократических новаций, радовавших общество, истосковавшееся в
нормативной узде единомыслия.
Вы хорошо говорили, исподволь приближая нас к общечеловеческим
ценностям. Естественно, мы (я имею в виду писателей, творческую и научную
интеллигенцию) были на Вашей стороне в борьбе с ортодоксами. Не все,
разумеется, но авторитетное большинство. Мы пытались помочь Вам и Вашим
сподвижникам в преодолении самого упорного узла сопротивления новациям -
психологии, выработанной десятилетиями пропаганды приоритетов революционной
необходимости. Очень уж нам хотелось быть "цивилизованными"! А если без
иронии - налицо были все признаки если и не угасания, то, по крайней мере,
явно ощутимого торможения в движении "нашего паровоза". Надо было что-то