"Генри лайон Олди. Жертвы" - читать интересную книгу автора "Я достаточно громко сказал это, Тиресий? - мысленно спросил он. -
Достаточно громко, чтобы услышали все, кому надо?!" И улыбнулся, счастливый произнесенной ложью. 11 Когда Амфитрион с Алкменой вернулись в храм - а это случилось отнюдь не скоро - там царили волнение и суета. Бегавшие туда-сюда жрецы расступались перед Алкменой, испуганно косясь на нее, храмовые рабы почтительно отводили глаза и украдкой творили охранные жесты, а пришедшие с Амфитрионом солдаты толпились во дворе, многозначительно переглядываясь, и на лицах их были написаны восторг и гордость. - Что случилось? - Амфитрион ухватил бледного Ликимния за плечи и слегка встряхнул (лучшего средства для развязывания языков он не знал; вернее, знал, но оно не годилось для родственников). Ликимний отчаянно замотал головой и поспешно отскочил назад. - Я скажу тебе, о досточтимый Амфитрион, что случилось, - лысый жрец, непонятно как оказавшийся рядом, торжественно поднял правую руку к небу, отчего сразу стал похож на высохшую оливу. - Когда ты соблаговолил отправиться к источнику, я в это время приносил утренние жертвы у алтаря. И там мне было знамение. Только сперва я ничего не понял. - А потом понял? - поинтересовался Амфитрион, еле удерживаясь от желания придушить старого дурака. явился Тиресий Фиванский (надеюсь, тебе знакомо это имя?!) и все мне растолковал. Жрец посмотрел на свою воздетую ввысь правую руку, подумал, пожевал узким ртом и вскинул заодно и левую. - Радуйся, женщина, - истошно затянул он, пугая рабов и птиц в кронах деревьев, - радуйся, отмеченная Зевсом, ибо... Что "ибо", он сказать не успел, потому что увесистая ладонь Амфитриона смаху запечатала ему рот. Как ни странно, но все присутствовавшие сочли этот поступок вполне естественным - видимо, мужу женщины, отмеченной Зевсом, позволялось многое. - Старец, чтоб я никогда тебя впредь не видал громогласным, - Амфитрион для пущей убедительности заговорил языком бродячих певцов-аэдов, не зная, что почти дословно предугадал высказывание одного из будущих героев Эллады, которого в конце концов в ванной зарежут его собственная жена и ее любовник. - Толком давай говори и меня ты не гневай - да здрав возвратишься! Понял? Старец поспешно закивал плешью и знаками показал: дескать, понял и впредь не буду. - Отмеченная Зевсом... - донеслось из-под ладони. - Это мы и сами знаем, - Амфитрион убрал ладонь и грозно обвел взглядом собравшихся. - Что еще говорил Тиресий? - Он говорил, - запинаясь, пробормотал жрец, - он говорил... что Громовержец объявил олимпийцам, будто с этого часа никогда не прикоснется |
|
|