"Генри лайон Олди. Жертвы" - читать интересную книгу автора

стоны и прерывистое дыхание - он не мог избавиться от мысли, что вот так,
искренне и самозабвенно, она отдавала себя тому, ночному, чужому, не сумев
отличить мужа от бога.
А утром он вставал и уходил из дома.


Толстопузый хозяин уже спешил к ним с кувшином в одной руке - они
были очень похожи, пузатый кувшин и разъевшийся хозяин - и посеребренным
кубком в другой. Такой же кубок стоял рядом с Эльпистиком. Предназначалась
дорогая посуда только для дорогих гостей, то есть для тех, которые не
попытаются сунуть кубок за пазуху и втихомолку удрать с ним. Легкий
ветерок, прохладный и в то же время пропитанный ароматами жарящихся туш,
обдувал разгоряченные лица, мясо показалось Амфитриону неожиданно вкусным,
а вино - отнюдь не таким дрянным, как предполагалось вначале; он устроился
поудобнее, шум таверны и повседневные заботы странным образом переплелись,
смешались и отодвинулись куда-то вниз - здесь, на возвышении, в
искусственном одиночестве, Амфитрион действительно почувствовал себя ближе
к небу и еще подумал, что рыжий Эльпистик и впрямь выбирает лучшие места,
будь то в бою или в таверне...
Только тут он заметил, что Трезенец уже давно что-то ему
рассказывает, и заставил себя сосредоточиться на собеседнике.
- И вот что я тебе скажу, дружище, - Эльпистик понизил голос, как ему
казалось, до шепота, только шепот этот вышел весьма и весьма громким. -
Боги к нам явно благоволят! Понял?
- П-понял, - качнул тяжелой головой уже слегка захмелевший Амфитрион.
- Боги к нам благоволят! А... а почему ты так решил? К прорицателю ходил,
что ли?
- Да ты вспомни наш поход! Все битвы одна в одну! Хвала, конечно,
Аресу, но и мы с тобой не плошали! Потом - колодцы, когда надо,
попадались, и никто туда гнилого мяса не кидал; перебежчики к нам валом
валили, эта, как ее... Комето, дочка басилея Птерелая, в тебя влюбилась по
уши и весь Тафос нам, как на ладошке... у-у, гнездо пиратское, правильно
мы его!..
- А я ее потом убил, - хмуро отозвался Амфитрион, тщетно пытаясь
вспомнить лицо тафийской царевны Комето. Крик ее помнил, когда лезвие меча
без привычного сопротивления погрузилось в мягкий женский живот, кровь на
белом пеплосе тоже помнил, а вот лицо почему-то не вспоминалось.
Никак.
- И молодец! - обрадовался Эльпистик, увлеченно размахивая бычьей
костью. - Я еще Панопею говорю: слышь, Панопейчик, а Амфитрион у нас
молодец! Правильно, мол, понимает - Тафос теперь все равно наш, никуда не
денется, а отцеубийцу эту, змею тафийскую, не домой же везти?! Боги твою
руку направляли, друг мой, истинно боги...
- А я ее потом убил, - не слушая Эльпистика, повторил Амфитрион,
наливая себе из кувшина. - Живот у нее был... мягкий. А меч я после
сломал. Зря, наверное...
- Конечно, зря, - Эльпистик попытался укусить кость, на которой
совершенно не осталось мяса, и укусил-таки, но потом передумал и запустил
ею в хозяина, возившегося внизу у очага.
- Зря! Мечи нам еще понадобятся... Не сегодня-завтра снова в поход