"Генри Лайон Олди. Герой должен быть один ( Герой должен быть один #2)" - читать интересную книгу автора

Амфитрион немедленно вооружил часть своей челяди - выбрав людей
проверенных и побывавших в бою - и выступил на юго-восток в
сторону Кефиса, дабы пресечь разбой.

Правда, по приезду почти сразу выяснилось, что разбой есть, а
разбойников нет; вернее, не то чтобы совсем нет, и козы
действительно пропадают - но только потому, что пастыри стад,
сиречь пастухи, очень любят мясо. И любят его чаще, чем
положено. Особенно под молодое вино, которое в тех местах чуть
ли не в ручьях текло.

Мяса было много. Оно мекало, блеяло и паслось совсем рядом. Мясо
было хозяйское и вкусное - в чем заключалось противоречие.
Поэтому пастухи всякий раз честно боролись с искушением - и
всякий раз искушение побеждало...

Выяснив это, Амфитрион вместо того, чтобы прийти в ярость, как
ожидали его спутники, долго хохотал, потом велел всыпать плетей
провинившимся пастухам (в основном за неумение врать) и взыскать
съеденное из полагавшейся им части приплода; после чего
отправился в обратный путь.

Пастухи глядели ему вслед, почесывали вспухшие спины и дивились
легкому наказанию.

При виде мяса их тошнило...

А Амфитрион, вернувшись в Фивы, напрочь забыл и о пастухах, и об
убытках, едва ему довелось увидеть свой дом.

Вся его восточная часть, где располагался гинекей - женские
покои - носила на себе явные следы огня. О том же говорил
закопченный дверной проем, покрытый слоем грязной сажи двор,
растрескавшаяся и почерневшая черепица на крыше, где сейчас
возилось несколько рабов, перекрывая крышу заново.

Амфитрион задохнулся, ускорил шаги, потом побежал...

Алкмена, слегка прихрамывая, вышла ему навстречу из двери
мегарона - центрального зала для мужских застолий и деловых
встреч, огороженного невысокой каменной балюстрадой; она
спустилась по ступенькам вниз, и Амфитрион с невыразимым
облегчением привлек жену к себе. Он гладил ее шелковистые
волосы, кажется, что-то говорил и никак не мог остановиться,
чувствуя, как бьется ее сердце, как дыхание вздымает грудь
Алкмены - он не в силах был отпустить ее, особенно сейчас,
после пережитого потрясения, и лишь одна мысль билась в голове:
"Хвала Зевсу - жива!.. жива... жива!.."