"Генри Лайон Олди. Герой должен быть один ( Герой должен быть один #2)" - читать интересную книгу автора

и воспринимать его всерьез, глупо и бесполезно. Трезенец всегда
был таким, хоть трезвый (что случалось нечасто), хоть навеселе
- громогласный, непосредственный и простой, как угол стола.

Впрочем, воевать Эльпистик умел. А предавать - не умел.
Большего от союзника и не требовалось. В тафийском походе
Амфитрион и Эльпистик успели сдружиться, и необузданное
бешенство Эльпистика отлично дополнялось в бою холодной
расчетливостью Амфитриона - так что последний был даже отчасти
рад этой случайной встрече, позволявшей забыться и окунуться в
бездумный солдатский разгул.



Два с лишним месяца, прошедшие после возвращения, были для
Амфитриона подобны пытке. Он с головой погружался в дела, лично
следил за дележом добычи и выделением доли семьям павших воинов,
почти до самого Копаидского озера проводил пастухов со стадом
коров - ежегодной данью воинственному городу Орхомену, данью,
которую сам Амфитрион считал унизительной, но опасался напрямик
заявить об этом Креонту Фиванскому. Потом он заказал у
оружейников новый щит и дюжину копейных наконечников; домой
возвращался поздно, был ласков с женой и каждую минуту боялся
сорваться и ударить ее.

Наотмашь, как бьют хозяева дешевых шлюх-порн в портах, когда те
утаивают часть выручки.

Он понимал, что Алкмена ни в чем не виновата.

Просто когда он глядел на нее, когда прикасался к ее телу,
слушал ее стоны и прерывистое дыхание - он не мог избавиться от
мысли, что вот так, искренне и самозабвенно, она отдавала себя
тому, ночному, чужому, не сумев отличить мужа от бога.

А утром он вставал и уходил из дома.



Толстопузый хозяин уже спешил к ним с кувшином в одной руке
- они были очень похожи, пузатый кувшин и разъевшийся хозяин - и
посеребренным кубком в другой. Такой же кубок стоял рядом с
Эльпистиком. Предназначалась дорогая посуда только для дорогих
гостей, то есть для тех, которые не попытаются сунуть кубок за
пазуху и втихомолку удрать с ним. Легкий ветерок, прохладный и в
то же время пропитанный ароматами жарящихся туш, обдувал
разгоряченные лица, мясо показалось Амфитриону неожиданно
вкусным, а вино - отнюдь не таким дрянным, как предполагалось
вначале; он устроился поудобнее, шум таверны и повседневные
заботы странным образом переплелись, смешались и отодвинулись