"Джеймс Олдридж. Удивительный монгол (повесть)" - читать интересную книгу автора

Но Бэт неожиданно учуял их запах и стал очень беспокоиться, как будто боялся
чего-то. Отец не раз говорил мне, что дикая лошадь может напасть и убить
кого угодно, даже человека, если почует угрозу, и я понял, почему Бэт
нервничал.
-- Тихо, -- сердито приказал я Бэту шепотом.
Но было уже поздно. Обе дикие лошади вмиг вскочили, заставляя и
жеребенка встать на ноги.
-- Тогда уходи, -- строго сказал я Бэту и отпустил его.
Я знал, что Бэт все равно не уйдет далеко, а я хотел остаться и
последить за дикими лошадьми, я все же надеялся, что они не убегут.
Наверное, они поджидали жеребенка, но тот, поднявшись, наконец, на
слабенькие ножки, снова опустился на землю.
Я лежал тихо-тихо. Лошади начали толкать жеребенка копытами и мордами,
нервно оглядываясь. Потом одна из них издала негромкий звук (у нас это
называется "шепот травы"), и я увидел, что к ним несется галопом молодой
сердитый жеребец. Он остановился около кобылиц и стал смотреть в мою
сторону. Потом он начал бить копытами, как бы говоря, что знает, где я. Даже
находясь на таком расстоянии, он по-настоящему угрожал мне. А между тем
кобылицам удалось заставить жеребенка подняться, и все вместе они медленно
удалились.
Вот так я впервые увидел молодого дикого жеребца. Это и есть Tax.
Сначала я никому не хотел рассказывать о диких лошадях, даже отцу,
сестренке Мизе или брату Инжу.
Трудно объяснить, почему я не хотел, чтобы хоть один человек знал об
этом. Я боялся, что если скажу кому, даже сестренке, то посмотреть на диких
лошадей приедут на самолетах и вертолетах ученые со всего мира, и это
лошадей только напугает. Они убегут в ближайшую пустыню, где мы их не найдем
никогда, и просто умрут там с голоду, как уже было много лет назад, когда
эти лошади предпочли уйти в пустыню и погибнуть, только бы их не поймали.
Итак, я никому ничего не сказал. Возможно, в Англии думают о лошадях
по-другому. А здесь, где живу я, люди зависят от лошадей. Мы кормим и растим
их, пьем их молоко и делаем сыр, используем шкуры и едим мясо. Многие наши
дома (мы их называем юртами, и они напоминают круглые палатки) покрыты
лошадиными шкурами. Мы жили так на протяжении многих столетий, но теперь нас
объединяют колхозы, у нас есть школы, и наша жизнь стала культурнее и
счастливее. Но никто на свете не связан с лошадьми так, как мы. Так говорит
моя тетя Серогли.
Ты, наверное, поймешь теперь, что хотя мы когда-то охотились и убивали
диких лошадей, делали это только по необходимости. Что же касается наших
табунов, то кочуем мы с ними круглый год по пастбищам, которые простираются
на многие сотни километров. Для нас лошадь совсем не что-то такое, на чем мы
катаемся ради собственного удовольствия или работаем, подобно американским
ковбоям. Лошади для нас -- часть жизни. Поэтому я знал, что должен последить
за дикими лошадьми и убедиться, что с ними не случится ничего плохого.
На следующий день я снова вернулся в горы, оставил Бэта в небольшой
лощине, а сам вскарабкался наверх и заглянул в знакомое ущелье. "Повезло",
-- прошептал я себе.
Дикий табун вернулся, и теперь я увидел примерно двадцать пять лошадей.
Одни стояли между камней, другие лежали в траве. В табуне было четыре
жеребенка. Таких смешных жеребят, я уверен, еще никто не видел. Своими