"Рэй Олдридж. Машина-Орфей Цикл Контракт на Фараоне 3/3" - читать интересную книгу автора

- Ого. Ну ладно, если она в Моревейнике, нам не следует волноваться,
что она скоро устремится за тобой в погоню. Город в страшном беспокойстве
и беспорядках. - Он все еще выглядел озадаченным. - Все хорошо. Джерик,
скажем, погиб потому, что только что собирался лишить Кореану ее
удовольствия. Но почему Марлена? Она-то была совершенно безвредна для
него.
Руиз не ответил. Он вспомнил тот день, когда Кореана пришла с
проверкой в рабские загоны в казармах и небрежно убила покалеченного раба.
Вдруг он понял, что верит в слова умирающего Публия. Один из
фараонцев перестал быть человеком.
Страшная мука сдавила его сердце. Он посмотрел вперед, на тех троих,
съежившихся на скамье. Мольнех, казалось, был обычно настроен, веселье и
оптимизм не покидали его, но это ничего не означало. Дольмаэро уставился
на свои ноги, его широкое мрачное лицо уже ничего не выражало от усталости
и болезни. Низа смотрела на Руиза с неестественной силой и напряжением,
губы ее кривились не то в гневе, не то в улыбке.
Кто из них?
Руиз повернулся снова к Гундерду.
- Не говори ничего, что может заставить это существо догадаться о
наших подозрениях. Мы должны изо всех сил постараться, чтобы оно не
догадалось ни о чем.


Для Руиза вторая половина дня прошла в тумане печальных размышлений.
Он пристально смотрел на тоненькую решетку рулевого компаса, оглохнув от
шума моря, не чувствуя запаха соли, не видя волн, которые они бороздили,
хотя это был прекрасный день, с мягким ровным бризом, небо было блестящего
павлинье-зеленого цвета, море - глубокая лазурь с серебром.
Кто это был?
Теперь отчужденность Низы, отсутствие тепла, которое всегда горело
между ними, приняло в его глазах совсем другой оттенок. Верно, она много
перестрадала в Моревейнике, однако остальные выстрадали не меньше или даже
больше. Означала ли перемена в ней нечто другое, а не то, что она просто
оказалась слабее и верила ему меньше, чем он думал?
А Дольмаэро, который ранее казался таким спокойным, таким
невозмутимым, и который теперь был таким мрачным пессимистом? Неужели
только болезнь повинна в его такой разительной перемене?
Даже неизменная веселость Мольнеха приняла совсем другие, зловещие
очертания в таком контексте. Может быть, его не затронули пережитые муки
просто потому, что он более не был человеком? Что его более не трогали те
мысли и чувства, которые он переживал ранее?
Мысли Руиза бегали по кругу, словно танцующие мыши, но он не мог
прийти ни к каким полезным выводам.
К тому времени, когда Гундерд снова взялся за руль, Руиз устал от
размышлений и исчерпал свою способность думать. Он заметил только теперь,
что сжимал руль так сильно, что пальцы побелели и онемели.
Он помассировал их, чтобы восстановить кровообращение, и оглянулся
вокруг, удивленный переменой в освещении. Солнце проплыло на западный
горизонт за их спинами. Волны казались короче и круче, словно они уже
приплыли на шельф Архипелага Дайерак, а море было иного цвета,