"Генри Лайон Олди. Чужой среди своих (космическая оперетта-буфф)" - читать интересную книгу автора

Капитан последним покидает корабль, гибнущий в протуберанцах бешеного
пульсара. Все остальное капитану положено делать первым. Эберхард Никлас
Стриммер вызубрил закон бывалых космачей еще в пеленках, поэтому нетрудно
догадаться, кто первым нарушил молчание в камере стык-шлюза.
- Поздравьте меня, господа! Я допился до зеленых чертей. Честь имею! -
и, походкой чечеточника на пенсии, капитан зашаркал к выходу.
Звук человеческого голоса подействовал на Ричарда, как задушевный щебет
вибро-скальпеля "Прометей" на циррозную печенку. В итоге были произнесены
первые действительно разумные слова за все время контакта:
- Телепень! Врубай "толмача"!
- Есть, - брякнуло из настенных динамиков.
И тогда Полянкер-Луговски на ватных ногах шагнул вперед. Шаг, если
честно, был очень маленький, и скорее вбок, чем вперед. Мимоходом первый
пилот подумал, что по окончании рейса наверняка придется повторить курс
профилактической лоботомии и грязевых джакузи.
- Я... мы... Прогрессивное Человечество в моем конкретном лице...
Великое соитие!.. то есть, событие!.. Братья по раз!.. по два и даже по
три!.. На просторах Вселенной, и я от фамилии-имени-отчества... чувство
глубокого!.. глубочайшего!..
Брат по разуму в ответ растопырил гребень веером. Полянкер-Луговски на
всякий случай счел это жестом доброй воли, и первого пилота перестало
неудержимо тянуть в сортир. Более того: вместо мочевого лопнул речевой
пузырь! Оратор с ужасом понял: даже прикуси он язык, это не поможет.
Приветственный спич булькал в глотке, крепчайшим первачом шибая в голову,
из динамиков слышался вой заблудших душ и зычное чмоканье - оставалось
надеяться, что мерзавец-Телепень добросовестно переводит речь, а не
рассказывает гостю похабные анекдоты!
От этой мысли первого пилота прошиб холодный пот. Он поперхнулся,
закашлялся и наконец умолк посреди туманного слова
"политкорреккккккх-кх...". Динамики еще с минуту верещали, потом наступила
тишина. Но недолгая. Завораживающе клацнув челюстями, словно мутант-бобер в
рекламе протезов "Искренне Ваш, Кариес!", брат по разуму разразился тирадой
сиплых кряков. Почти сразу пупырчатый нарост под левым ухом гостя выпустил
наружу малый вокальный зонтик, и экипаж услыхал:
- Беспредельцы именовать разумных Улья братанами! Это есть доверие выше
нет. Мудрый Терц Второпредков наставлять: "Милый друг лучше вкусный мух". Я
донести сладкий переживание до мать-родина. Молю извинять криворечие.
Лишай-толковник шибко стараться. Новый ощущения ("О да, новые ощущения!" -
томно вздохнула есаул О'Райли). Новый умственность. Любовь до гроб...
На мгновение гость запнулся, и до Ричарда дошло, что брат по разуму
вещает голосом Сильвестра Любимцера, кумира истеричек-домохозяек и
отставных генералиссимусов! Этот мужественный хриплый фальцет трудно было
не узнать. Видимо, Телепень транслировал на инабль фонетику языка,
используя архивные записи гала-сериала "Чудовец и красавище", где Любимцер
исполнял главную роль! Впрочем, могло быть и хуже. Возьми подлая железяка
за образец баритональное сопрано ультра-мулатки, ведущей капитал-шоу "Как?
Где? Кого?!"...
- ...вынужден с мольба о пособлении... Пропадать инкуб-Люлька...
тутошний сектор пространства...