"Генри Лайон Олди. Маг в законе 2" - читать интересную книгу авторапринудив распаяться жестяной гроб, оставил невредимым внутренний, парчовый
покров, где пребывал в целости прах святого. - Чудо Господне тогда случилось, отец Георгий. Чудо! Редко такое бывает, редко... Особенно по нашим временам: темным, стервозным. Ныне иереи корыстолюбивы, причетники ни устава, ни катехизиса толком не знают! Ассигнации берут, это правда; иной требует свою камилавку серебряными рублевиками набивать! Веришь, вчера одного мерзавца ударил собственноручно! - клобук с него сбил, рожу раскровянил... Владыка помолчал, хмурясь. - После в ноги к нему пал: прости грех увлечения гневом... Простил, собака! А как было бы славно, чтоб иерей от архиерея без колебаний все добродетели на себя перенимал: и ученость, и святость, и знания божественные!.. Чтоб из дурака - мудрец, из подвергаемого соблазнам - схимник! Чтоб рукоположение принимал вкупе с верой и знаниями! Царствие Господне настало бы на земле! Что скажешь, отец Георгий? - Ничего не скажу, владыка. Сами ж велели: "Молчать будем". Вот и молчу. - Ну да, ну да... молчун ты!.. Зову я тебя, зову, а тебе все как с гуся вода... Отец Георгий, епархиальный обер-старец при Харьковском Е. И. В. Великого Князя Николая Николаевича облавном училище, наклонился. Поднял и себе один лист. Кленовый. Посему ходи путем добрых, и держись стезей праведников... а беззаконные будут истреблены с земли, и вероломные искоренены из нее. Книга притчей Соломоновых А сегодня тебе приснилось повешенье. Твое. Как обычно, вокруг не было ни души. Да и самого "вокруг" - тоже. Только сизый, похмельный вечер, только ступеньки, ведущие на эшафот, - раз, два, три... Восемь, девять... вот и нет ступенек; только рука на твоем плече. Ведет, направляет. Ноги (босые! почему?!) ощущают под собой дощатый помост. Остановись, мгновенье! Княгиня, остановись! постой чуть-чуть на хрупкой преграде люка, на корочке льда, затянувшего полынью на исходе февраля, - еще миг, и омут разбежится кругами ада, увлекая грешную душу в путь обреченных. Пеньковое ожерелье, натертое казенным варавским мылом, гадюкой обвивает шею; мочку левого уха противно щекочет узел. Из узла торчат колючие ниточки. Ты без капюшона, без этой последней милости, позволяющей жертве сломать шею и уйти почти сразу, нежели много дольше умирать от удушья. |
|
|