"Александр Ольбик. Балтийский вектор Бориса Ельцина" - читать интересную книгу автора

смысле преуспел Хасбулатов, который порой депутатские собрания превращал в
первобытно-озлобленную вакханалию - потоки грязи и клеветы огромными ушатами
выливались на седую голову Президента России. Депутаты требовали, брали его
за грудки, трясли, сами не зная, что же делать, какие законы принимать, в
какую законодательную струю "плевать", а в какую "мочиться". Это было
позорище на весь мир. И я восхищался поведением и железной выдержкой
Ельцина. Ни слова, ни полслова в ответ на ругань и похабщину депутатов. Он
никогда не упрекал даже ту часть распоясавшейся прессы, которая остервенело
и постоянно поливала его помоями. Забыв при этом, что именно Ельцин во всю
ширь распахнул ворота гласности и ему она обязана возможностью к
самовыражению без границ...
Он был "над", как зоркая птица, парящая над безумствующим миром. Да, у
Ельцина были ошибки, но ошибки его - суть общего раздрая в обществе, который
ежесекундно и ежедневно подогревался деятелями типа Зюганова, Хасбулатова, а
затем примкнувшего к нему Руцкого и многих, многих других ниспровергателей
всенародно избранного Президента. Ор шел на всю Россию и каждый только что
вылупившийся из яйца политик, считал своим святым долгом плюнуть в лицо
Президента. Все видели себя способными оседлать государственного коня и -
шашки наголо! Самообман и самообольщение ослепляли их и делали буйно
помешанными. Их слова и образ действий очень точно вписывался в смысл
сказанного Белинским: "Всякая крайность есть родная сестра ограниченности".
И то, что произошло в октябре 1993 года, по идее, было логическим
завершением того, на что так "нарывалась" воинствующая оппозиция...А ведь
Борис Николаевич еще на восьмом (внеочередном) съезде народных депутатов
предупреждал горячие головы: "Сейчас остается крайне небольшой набор
средств, чтобы удержать стабильность ситуации. Если не будут приняты
высказанные мной предложения, то Президенту придется искать еще какие-то
дополнительные меры для того, чтобы обеспечить стабильность. (Шум в зале.)
Вы о своем думаете, а я о другом. Вас обязательно тянет на улицу. Если не
будут приняты эти предложения, то я действительно должен думать о
дополнительных мерах для того, чтобы сохранить баланс властей в стране,
сохранить все-таки хотя бы шатающееся, но равновесие, которое сегодня есть;
сохранить все ветви власти - для того, чтобы она усиливалась, для того,
чтобы все-таки нам в 1993 году действительно перейти к решению экономических
вопросов, укреплению экономики и материального состояния людей".
Но это был глас вопиющего в пустыне. Его не послушались, не вняли,
вышли-таки на улицы, пролили свою и чужую кровь, обнажили клыки, и когда им
их немного посбивали, опомнились...Россия как никогда была близка от черты,
за которой простирались бескрайние плацдармы и поля битвы... Открывалась
грандиозная перспектива гражданского изничтожения друг друга. И если этого
не произошло, то общество опять же обязано этим Ельцину, своему Первому
Президенту. Которому чуть ли не харкали в лицо, но он сносил оскорбления,
потому что понимал, что как бы он ни был прав, народу живется худо. Россия
проснулась, но не отряхнулась ото сна и все время ищет виноватых...
На ее счастье появился Стабилизатор, благодаря которому темная энергия,
соприкасаясь с его железной выдержкой, анигилировалась, превращалась в
простую говорильню, политическое вязкое желе. А это-то в то время для России
больше всего и нужно было, ибо каждое резкое движение шло ей во вред,
нагнетался излишний энергетический и, безусловно, опасный для общества
заряд...И Стабилизатор, в лице Ельцина, его постоянно гасил...