"Александр Ольбик. Прощальный взгляд (Драма в четырех действиях)" - читать интересную книгу автора

своего таланта. Я уверен, был бы сейчас здесь Левитан, он бы разрыдался от
восторга. Такой тонкой и божественно вдохновенной кисти, как у вас, давно в
искусстве не было. И долго еще не будет...
Игрунов. К сожалению, оценщики думают по-другому.
Боголь. Тоже мне авторитеты! Все они выходцы из баров и из-за прилавков
- официанты, швейцары, шеф-повара... Раньше они занимались недоливами и
недовлажениями, промышляли поборами... А сейчас вся эта шушера заимела свои
художественные салоны, эстрадные площадки, издательства. Знаешь, кем раньше
был мой издатель? Он работал кладовщиком на мебельной фабрике, и когда мы с
ним заговорили на литературную тему... Догадайся, кто, по его мнению,
написал "Анну Каренину"?
Игрунов. (Жмет плечами) Мне сейчас это как-то все равно...
Боголь. Понимаю.
Софья Петровна. Василек, мне скучно. Отвези меня в лес, там сейчас
полно фитонцидов...
Боголь. Там сейчас полно клещей, а денег у нас с тобой на прививку нет.
Из-за деревьев появляется Людмила с двумя большими корзинками в руках.
Она ставит их на землю и вытирает лицо платком.
Людмила. Несчастная женская доля - есть провиант, нет дров, есть
дрова, нет провианта... Сейчас есть провиант, есть дрова с таганком, так нет
желания на этих лоботрясов работать. Роман Иванович, сходите за водой, я и
так все руки оттянула...
Софья Петровна. У художника стресс. Его картины забраковали.
Игрунов. Не забраковали, а недооценили. Это две большие разницы.
Людмила. Как хотите это называйте, но учтите, через три дня мне
перестанут отпускать в магазине в кредит...
Боголь. Людочка, не будь настолько меркантильной, в конце концов, не
хлебом единым жив человек.
Людмила. Конечно, не хлебом единым, надо еще мясца, зелени, приправы...
А вот сегодня вы будете есть без аджики, черемши и чесночного соуса. Кетчупа
и того осталось на донышке...
Боголь. Ничего страшного, даст Бог, Борис Наумович принесет что-нибудь
в клювике... А там, смотришь, и я получу какой-нибудь гонорар...
Людмила. Скорее гонорею получите, чем свой гонорар. Сейчас никто ничего
не читает и не покупает, сейчас все только умничают и говорят, говорят,
говорят...Тьфу, бестолковая какая-то жизнь. (Берет ведра и идет за водой).
Игрунов. (Строго) Людмила, оставь ведра в покое, я сейчас сбегаю за
водой... Мне надо двигаться, чтобы на почве нервотрепки не случился
тромб...(устремляется вслед за Людмилой).
Софья Петровна. Какой ужас кругом! И почему мы с тобой не уехали в
Израиль?
Боголь. Борис Наумович и тот не рискнул туда отправиться. Там вечно
идет война, там зной круглосуточный и мне там было бы... (Пауза) Было бы
очень скучно...
Софья Петровна. А тут весело?
Боголь. Ну, как тебе сказать, временами не скучно... Вот опубликую
роман, съездим в Париж, я тебе покажу бульвар Капуцинов и кафе, в котором
Хемингуэй написал свой первый рассказ...
Софья Петровна. Я это слышу уже сто лет. Скорее Борис Наумович станет
Плевакой, чем ты Хемингуэем.