"Булат Окуджава. Новенький как с иголочки " - читать интересную книгу автора

смотрит на Марию Филипповну. Виташа улыбается и подмигивает мне уже
откровенно.
- Что-то есть в том, что ты сказал, Абношкин, - говорю я. - Это даже
интересно, то, что ты сказал. Вы подумайте над этим, - говорю я классу. - А
тебе я поставлю пятерку, - говорю я Абношкину. - Просто это прекрасно, когда
мозги работают по-своему.
И мне даже жаль становится Татьяну Ларину, которой произнесен приговор
вот этим пареньком, а мною - подписан.
Мне жаль ее, словно она, живая, стоит передо мною и просит
снисхождения, отсрочки. Для нее ведь это так неожиданно! Она привыкла к
поклонению. Ну хоть несколько дней, чтобы пересмотреть пережитое.
А Саша Абношкин, как самый неумолимый судья, и бровью не ведет. Он как
должное берет эту пятерку из моих рук, как леденцового петушка, купленного
на честные деньги... и кладет его за щеку...
Мне очень радостно это видеть.
Теперь мне уже все равно. Комиссия, я вышел из-под твоей опеки!
- Калашкина, - говорю я, - прошу!
Я вызываю ее к доске, как будто приглашаю к танцу. Она медленно и
испуганно идет к моему столу и смотрит на меня с недоумением. Держись, Маша.
Кто это выдумал, что нужно вызывать только лучших? Комиссия, ты еще не то
увидишь!
Я распоясался.
- Судя по всему, урока-то не было, - говорит Шулейкин. - Так, Мария
Филипповна?
- Так, - говорит Мария Филипповна, и губы у нее становятся белыми. Уж
такого я нипочем не ожидала.
- Вы, наверное, плохо к уроку готовитесь? - спрашивает меня Шулейкин.
- Бедный Пушкин, - говорит Мария Филипповна.
Она начинает тоненько хохотать.
- Что с вами? - спрашиваю я резко.
- А грубить не надо, - говорит мне Шулейкин.
Виташа молчит.
Они сидят вокруг меня, как кочевники вокруг костра. Словно они долго
мерзли и теперь можно погреться.
- Вы записываете? - спрашивает Шулейкин у Марии Филипповны.
- А как же, Михаил Андреевич, - говорит она, - ну конечно... - и
записывает. Ведет протокол.
- А что вы скажете об уроке, Виктор Павлович? - говорит Шулейкин.
- Что я скажу... - говорит Виташа и незаметно по-приятельски мне
подмигивает. - Так уроки проводить нельзя, конечно... Всякую чепуху несут
учащиеся. Их нужно направлять. А то сегодня им Пушкин не нравится, завтра
Толстой...
- Правильно, - говорит Мария Филипповна. - А еще университет кончили! -
говорит она радостно.
- Вы бы лучше на уроки литературы не посылали пионервожатых, - говорю я
Шулейкину. - Делу от этого пользы нет.
- Вы так думаете? - улыбается Шулейкин.
- А вы не кичитесь, - говорит мне Мария Филипповна.
- Класс доведен до катастрофы,- говорит Шулейкин.
- Да, - говорит Виташа. - Теперь до конца года и не выправить.