"Булат Окуджава. Новенький как с иголочки " - читать интересную книгу автора

- Кто из вас бывал в театре?
Все сидят неподвижно.
- А знаете ли вы, что такое трамвай?
Да, конечно, они слышали. Он гремит по утреннему городу. Я вижу
напряженное лицо вожатой и заспанные губы кондукторши. Я покачиваюсь на
задней площадке, трясусь... вместе со всеми своими радостями, и раздумьями,
и печалями... И пассажиры толкают меня под бока...
Это старое уродливое электрическое животное - трамвай! Но на нем я
уезжал в будущее, когда еще не существовали троллейбусы...
...Она будет идти по скользкой дороге. Будет уже темно вокруг. Ведь
теперь темнеет рано. Осень ведь... Знает ли она о том, как она красива?.. И
в губах - ничего детского, уже ничего... В деревнях взрослеют рано.
- Что ты будешь делать, когда домой вернешься?
Кто-то смеется. А может быть, кашель сдерживает...
- Воды наношу, - говорит она и смотрит в окно.
И уже ни пиджака мужского на ней, ни старого платка, ни валенок
разбитых, ни красных, озябших пальцев... Что-то светлое, легкое, гордое...
Она идет по проходу к своей парте. Вот так она и будет идти всегда мимо
молчаливых товарищей, мимо Васильевки, и проход меж рядами - это как
продолжение поздней осенней дороги...
- В деревне часто встречаются великовозрастные ученики, - говорит
Шулейкин в учительской.
- Какие?
- Ну, переростки. Условия труда, и все такое прочее. Вот, например,
Вера Багреева...
Он смотрит мне в глаза прямо и подозрительно.
- Не помню, - говорю я.
- Вера Багреева... Красивая такая...
- Не помню, - говорю я.
- Ей вот, к примеру, семнадцать, а она в восьмом...
- Она что, тупая?..
Он смотрит прямо в меня. Маленькие глазки его не моргают.
Шалишь! Ничего не получится. Я не таковский. Я тоже не дурак.
А за окном - темень. И три керосиновых солдатика с трудом освещают
учительскую. И Вера Багреева носит воду. И коромысло изгибается на ее плече.
И красными, озябшими пальцами она придерживает мокрое дерево. Сыплет
дождичек осенний, а она идет медленно, но легко, покачивается. Она ступает
так, словно пробует воду в реке кончиками пальцев.
- Неужели вы не заметили Багрееву? Такая красивая, стройная девица. У
нее мать тоже... Особенно раньше... А у этой, у дочери, ресницы мохнатые...
- Не помню, не заметил.
- Городским она нравится. Нынешним летом инспектор молодой из Калуги
приезжал... Возвращаться не хотел.
- Не помню, - говорю я. - Не помню Багрееву.
Конечно, если снять с нее эти валенки... Мне двадцать шесть - ей
семнадцать. Это значит, девять лет разницы. Не так уж много...
- Вон вы какой красивый, - говорит Шулейкин.
- С чего это вы взяли?
- У вас усики черные, и вообще брюнет...
- Ну так что же?