"Булат Шалвович Окуджава. Похождения Шипова, или старинный водевиль " - читать интересную книгу автора

трактирный половой Потап сказал хозяину, что, мол, нынче бог миловал - ни
единой битой бутылки, как вдруг в глубине, в полутьме, в самой сердцевине
загудело, будто пчелиный рой.
- Батюшки-светы, - лениво изумился хозяин, - вот, Потапка, сглаз твой,
черт! Ну надо ж было каркать, черт!
- Хоп, - весело сказал Потап, - момент. Сейчас переговорим... - И
словно провалился в омут, вознеся кулаки над головой.
Тут хозяин вспомнил, как еще до наступления темноты шибко застучало
сердце, когда он глянул в дальний конец. Там в мутном, сумеречном сиянии
окна сидели за столиком двое. Один, высокий и худой, так себе, не стоящий
внимания, похожий на птицу, хватившую лишнего, словно бы спал. Другой,
странного вида, в поношенном гороховом пальто, будто барском по покрою, в
пышных соломенных бакенбардах, надменно вскинул востренький подбородок.
Такой пропившийся барин, допивающий остатки былого благополучия,
низвергнутый с казенной службы. Барин, барин, истинно барин - вот как качнул
ладонью, подзывая Потапку, хотя угощенье заказал не барское: тертая редька и
это... вдруг вот так по-извозчичьи утерся рукой, вместо того чтобы
платочком, пусть дырявеньким, да с гордостью. Нет, так вот прямо ладонью и
утерся. И пока его компаньон клевал носом да вроде пытался что-то сказать,
но не мог, этот, в гороховом, потягивал да подливал из зеленого штофчи-ка и
жевал свою редьку, пока не зажгли лампы. И тогда хозяину показалось, что
лохматая тень странного человека наклонилась влево, к соседнему столу, где
сидели два аккуратных студента: то есть сам он сидел вроде неподвижно, а вот
тень его...
Тут-то сердце у хозяина и застучало. И он сказал По-тапу:
- Чего это они сидят, слова не скажут?
- Ох, - засмеялся Потап успокоительно, - да пущай сидят. Другие
тубаретками кидаться зачнут, а эти сидят... Пущай их.
Потом Евдокимов отвлекся к своим хлопотам, и так почти до самой
полуночи жизнь не обижала его, когда в том конце началось...
- Хоп, - весело сказал Потап, - момент, сейчас переговорим. - И словно
провалился в омут, но тотчас же вынырнул обратно, пуская красные пузыри. -
Хоп, неудача, - сказал он виновато и закричал на весь зал: - Братцы, наших
бьют! Православные, вступайтеся! - И умчался за городовым.
Впрочем, трудно было утверждать с определенностью, что там дрались:
дерущихся хозяин не видел, только безумные тени метались по стене. Однако
как это вспыхнуло, так тотчас и погасло. Два аккуратных студента пробирались
меж столиками к выходу, а тех двоих что-то не было видно.
"Неужто убили? - холодея, подумал Евдокимов. - Эти вот вон энтих..."
Опытный его глаз примерился к двум аккуратным душегубам. Они переминались с
ноги на ногу. У самого высокого на тонкой шее подрагивал кадык, белые губы
были закушены; второй, бородатый, держался за щеку. Хозяин загородил им
выход грудью, бородой, лицом, переполненным ужаса.
- А гороховый где?.. А денежки платить, господа хорошие?.. А я-то на
что?..
- Что за чушь! - сказал бородатый студент. - Какой еще гороховый?..
Там ваш постоялец свел счеты со своим другом, дал ему по физиономии...
- Вот рукав мне залил, - сказал высокий. - Чего вы от нас хотите?..
- Я знаю, чего хочу, - сказал Евдокимов, - знаем вас...
Он стоял, растопырившись, ощетинившись, умирая от страха, и городовому