"Булат Шалвович Окуджава. Похождения Шипова, или старинный водевиль " - читать интересную книгу автора

компаньона. - Из цыган али из греков?
- Ну конечно из цыган, - сказал Гирос. - Впрочем, цз каких это цыган?
Тьфу, черт... Из греков, из греков... Грек я, конечно.
- Нос у тебя нерусский и волос черный, - сказал Шипов, - вроде бы даже
из итальянцев ты или из тур-ков, прости господи...
- Ну конечно из итальянцев, - захохотал Гирос. - Какой я, к черту,
грек!.. Я ведь говорю-говорю, а вы и ушки развесили.
"Ловкач, - подумал Шипов, - легкий человек. Пущай его смеется".
- Дозволь, я буду тебя Мишелем звать, а? - вдруг предложил Гирос.
- Мишелем? - поморщился Шипов. - Да как-то это вроде компрене...
Все-таки ты помощник мой...
- Да нет, - захохотал Гирос, - господь с тобой! Конечно, не на
людях... не бойся. Наедине... А на людях я буду тебя Михаилом Ивановичем
звать или даже господином Шиповым... А знаешь, хочешь, я тебя буду
сиятельством величать? Мне ведь ничего не стоит... Хочешь?
- Ну-ну, - засмеялся Шипов, - фер ла кур настоящий...
- Чудно, чудно! - обрадовался Гирос.
Затем потекла неторопливая беседа, изредка нарушаемая мощным хохотом
Гироса. Они поговорили о том о сем, в частности и о графе Толстом.
- Знаешь, - сказал Гирос, - я ведь кое-что уже нащупал. Даже с графом
столкнулся однажды, увидел его. Ну, я тебе скажу, ничего мужчина... Призовой
рысак. Может дать по шее великолепно. Каждый день к Пуаре ходит -
гимнастикой занимается. В ресторане любит посидеть... или в нумера ему
подают...
"Да, - подумал Шипов с тяжелым сердцем, - это ведь не карманника за
руку схватить. Граф все-таки. С ним-то как?"
- Ну, и что ж ты надумал, Амадеюшка? - спросил Шипов.
- Поверь, ничего, - сказал Гирос. - Да я и не умею думать. - И
захохотал. - Как, почему, куда, откуда - этого я просто не умею, не
понимаю... Как скажешь, Мишель, так и сделаю... Ну, хочешь, в лакеи к нему
наймусь? Мне ведь ничего не стоит... Хочешь?
Шипов задумался. Маленькое сомнение грозило перерасти в страх. Это уж с
Михаилом Ивановичем случалось крайне редко. И теперь от одного сознания
такой возможности становилось не по себе. Как же так - за графом следить да
еще выявить возможный заговор?! Ведь это же не в подзорную трубу
разглядывать человека откуда-нибудь с крыши. Да что подзорная труба? Надо
ведь в душу влезть. Но душа - такой инструмент! А тем более графская. В нее
всякого не пущают. Как же быть? Вообще с лакейством Гирос хорошо придумал,
но, может, графу нужен лакей, а может, не нужен.
Это было почти как страдание. Однако мысль все-таки уже работала в
нужном направлении, и можно было ожидать, что решение не замедлит явиться.
Да, граф - это вам не карманник, его за руку не схватишь. По шалманам за ним
не поохотишься, по ночлежкам тоже. А может, он и не политик вовсе?
Тут Шипов провел рукой по груди, прикоснулся к ассигнациям, и
вздрогнул, и встрепенулся.
"Ой-ой, - подумал горестно, - улетят, улетят денежки, как гуси-лебеди,
улетят. Все до одной".
А Гирос, словно разгадав тайные страдания Шилова, сказал:
- Мы его не упустим. Клянусь богом, не упустим. Ты только подтолкни
меня, направь, науськай, а уж я, как легавая, по следу, по следу... - И