"Булат Шалвович Окуджава. Похождения Шипова, или старинный водевиль " - читать интересную книгу автора

- Великий вы человек, - сказал городовой.
Ситуация снова заметно накалилась. Какое-то легкое возбуждение,
подобное невидимому электричеству, вспыхивало то здесь, то там. Приглушенный
говор усиливался. Все выражали восхищение, глядя, как Шипов вертит в руках
спасенный кошелек.
- У меня есть в затылке такая струночка, - засмеялся Шипов. - Как
что - она у меня, лямур-тужур, тенькает - и готово. Чей это кошелек? А это,
пуркуа, титулярной советницы Фроловой. Она мне сама челом била. Ну?.. Я свою
струночку ррраз... И что же вы думаете? Знаю: Яшка украл. Простой
мезальянс... А вот он и Яшка. Он-то думал, я за ним по шалманам лазить буду!
Много чести. Нет, ты сам придешь да еще в затылочек поклонишься. Сам меня
найдешь... - Он поднялся со своего места, потряс кошельком перед изумленными
посетителями. - Моя струночка натянутая дрожит ради вас, господа!
- Ура! - закричал хозяин Евдокимов, и все подхватили. Все, кроме
студентов.
Они как-то незаметно, бочком-бочком, и выкатились прочь. Шипов только
посмеивался им вслед. Тут и остальные посетители, будто получив разрешение,
потянулись к выходу, кланяясь Шипову, а некоторые, осмелев, и вовсе
подмигивали по-приятельски. Шипов усмехался и отвечал поклоном каждому,
словно хозяин бала. Востренькое лицо его раскраснелось. Он был доволен.
- Великий человек-с, - сказал городовой хозяину. - Всех жуликов в
кармане держит. У нас в участке как что чего - сейчас Михал Иваныча...
Незаменимы-с.
- Ох, правда, - шумно вздохнул хозяин, - великий человек.
- А не стыдно тебе, Потапка, - сказал Шипов, - студентов пужать? Это
же я тебе по портрету провел, чтобы ты в разговоры не лез, быдло ты
этакое... Ну, тре жоли теперь?
- Нет-с, - ответил Потап глупо, - это не вы-с, а они-с...
"Когда бы вы знали, пустоглоты, на какую я верхушку залетел, вы бы все
в ножках у меня валялись", - подумал Шипов.
Не успел он тогда, окрыленный удачей, выскочить из канцелярии с
прогонными и прочими ассигнациями за пазухою, как на него налетел, а кто -
он уж и не помнит, не успел разглядеть, и велел снова ему, Шилову, явиться к
господину Шляхтину. У частного же пристава выяснилось, что надлежит Шилову
лететь что есть мочи к самому обер-полицмейстеру Москвы, его сиятельству
графу Крейцу Генриху Киприяновичу. Шипов побежал, ног под собой не чуя. Губы
его стали совсем белые, нос еще более завострился.
Беги, беги. Кошка тебя дожидается. В теплых лапках у нее когти
спрятаны, во влажной пасти зубки беленькие, один к одному... Только бы не
растеряться. Глаз не отводить, глаз не отводить ни за что. А что ж, господа,
у вас свое оружие, а у меня свое. А кто сказал, что я мышь? Да я и не мышь
вовсе... Я им нужнее. Главное - на рожон не лезть, самому не встревать в
разговоры, пущай их сами выговорются... Поглядим, поглядим... Ах ты господи,
боже мой!
Но успокоился. В парадную дверь не вбежал, а вошел. Там его уже
дожидались. Велели раздеться. Под гороховым пальто оказался на Шилове
темно-серый, мышиный сюртук. И повели Михаила Ивановича по комнатам,
лестницам, различным переходам прямо к логову кошки.
Тяжелая дверь обер-полицмейстерского кабинета словно и не открывалась,
а Шипов уже стоял перед графом.