"Бен Окри. Голодная дорога " - читать интересную книгу автора

имя. Все ее звали Мадам Кото.

Глава 12

После всех возлияний наконец люди угомонились: мужчины спали на
стульях, дети на полу, везде валялись бутылки, на подоконнике лежали
обглоданные кости. Фотограф храпел нос к носу со спасенными ботинками Папы,
а лендлорд пускал слюни, приманивая многочисленных мух. Я сидел,
прислонившись к стене, то засыпая, то просыпаясь, окруженный свалкой
человеческих тел, и вдруг вновь услышал сладчайшие голоса. Мои духи-спутники
обольстительными до изнеможения голосами пели мне о верности нашему
договору, о том, чтобы я не поддавался чествованиям людей, и просили
возвратиться в страну, где празднования не знают конца. Они убеждали меня
своими ангельскими голосами, и я почувствовал, как поднимаюсь над телами
спящих пьяных мужчин и улетаю в ночь. Я парил на крыльях прекрасных песен по
улице без малейшего понятия, куда меня ведут голоса. Я плыл сквозь заросли
буша и очутился у колодца, который был закрыт широкой доской. На доске лежал
камень. Я попытался его сдвинуть, но не смог. Я чертил круг за кругом над
нашим районом. У меня заболела нога. Я остановился и увидел, что большой
палец кровоточит. Я не испугался. Я не чувствовал боли. Вскоре я оказался на
краю великого леса, тьма которого была богом. Я был готов войти в темноту,
когда увидел черного кота, его глаза сверкали, как раскаленные камни. Потом
послышались шаги. Я повернулся и наткнулся на массивную фигуру Мадам Кото.
Она поймала меня, подняла к своим тяжелым грудям и молча отнесла домой.
Мама везде меня искала. Увидев нас, она бросилась навстречу, пронесла меня
мимо спящих, мимо детей, дремлющих у стен, и мужчин, спящих на стульях, и
уложила меня в кровать. Мадам Кото зажгла палочку с благовониями, закрыла
окно и вышла с Мамой на улицу.
Я слышал, как Мадам Кото рассказывала ей, как она меня нашла. Я слушал
храп мужчин. Мама благодарила Мадам Кото. Мои духи-спутники плакали. Я опять
заснул и проснулся, когда услышал шум у двери. Кто-то вошел с лампой. Я
видел лампу и ее свет, но не видел, кто ее несет по комнате. Позади лампы
была темнота. Темнота поставила лампу на стол. Занавеска всколыхнулась. Я
лежал и ждал. Ничего не происходило. Я смотрел, как Папа ходит от одной
спящей фигуры к другой, будит их и заставляет расходиться по домам. Мужчины
были такие пьяные, что им лень было пошевелиться. Детей приходилось уносить
в тех позах, в которых они спали. Когда Папа подошел к фотографу и потрепал
по плечу, бедняга вскочил и сказал:
- Что такое? Где восстание? Где моя камера?
Папа засмеялся. Фотограф затряс головой, пошарил камеру среди папиных
ботинок и, не найдя ее, закричал. Наконец он нашел ее: какой-то проказник
положил ее в пустой котел от мяса и обложил костями кабана. Он вытащил
камеру, вытер рубашкой и быстро побежал в студию.
Когда разбудили лендлорда, тот потряс головой, подозрительно посмотрел
по сторонам и спросил:
- Где моя рента?
Затем он полез на кровать и обхватил меня руками как женщину. Папа
стащил его с кровати и выгнал в коридор, оставив на собственное попечение. В
комнате проснулся бородатый мужчина, он интересовался - начался ли праздник
и спрашивал - почему ему не дали кабаньего мяса? Плакали какие-то дети.