"Фрэнк О'Коннор. Сын своего отца (Из автобиографических книг) " - читать интересную книгу автора

ласковых, завораживающих, плутовских глазах. Он водил меня к себе и угощал
обедом, ставил для меня пластинки Воана-Уильямса, жаловался на убогость
ирландского католицизма (в который сам перешел) и на чудовищное
неблагозвучие кафедральной музыки. Мне он нравился и нравились его стихи.
Но ходить к нему обедать было для меня пыткой: в свои двадцать лет я еще
ни разу не обедал в чужом доме, а при его претендовавшей на светскость
жене-англичанке я - как ни при одной другой хозяйке впоследствии - путал,
где нужно пускать в ход нож, а где вилку, и сидел за столом, боясь
раскрыть рот.
Много лет спустя в одном моем рассказе молодой полицейский, упоминая о
жене своего сержанта, говорит, что бог создал ее единственно для того,
чтобы его, беднягу, преследовать. Это я вспомнил миссис Роберт Уилсон.
(...)
На самом деле я вовсе не был таким уж бесталанным, каким в шутку
выставлял меня Роберт Уилсон, но и счастливым я себя тоже не чувствовал.
Прежде всего я тосковал по Корку, но, главное, работа в библиотеке нередко
делалась впустую, и этим напоминала мне мою службу на железной дороге. В
нашем ведении находились сельские и окружные городские библиотеки,
разбросанные по всему графству, и раз в три месяца мы посылали им почтой
ящик или два с книгами, заказы на которые делались секретарем местного
отделения общества Карнеги. Он пользовался имевшимся у нас каталогом "Три
тысячи лучших книг", но, так как в нашей библиотеке было только по одному
экземпляру каждой книги, он редко получал то, что заказывал. Каталог "Три
тысячи лучших книг" составил кто-то в Белфасте, явно не слишком начитанный
и не слишком толковый, и по его вине так же как по вине составителя
каталога "Сто лучших рассказов для вечернего чтения", целые графства
прозябали в невежестве.
В своих представлениях о том, какой должна быть сельская библиотека,
этот белфастец исходил из опыта городских библиотек времен королевы
Виктории, а те в свою очередь, брали за образец университетские
библиотеки. Поэтому при комплектовании стремились иметь по одному
экземпляру каждой книги, чтобы наращивать "основной фонд", - вместо
потребных двадцати или тридцати. Такая библиотека, содержащая, скажем,
сорок тысяч наименований, могла бы с пользой послужить какому-нибудь
ученому, но мы-то не с учеными имели дело.
И все же несчастным я себя тоже не чувствовал. Впервые в моем
распоряжении оказалось столько книг! Каждый раз, когда из сельской
библиотеки возвращался ящик, я тут же набрасывался на него в надежде
извлечь сокровище - томик стихотворений или русский роман, который я еще
не читал. Я унес домой библиотечный экземпляр "Стихотворений" Йитса и
выучил их наизусть.
Вдвоем с другим помощником библиотекаря, Бобом Ламбертом - местным
уроженцем и таким же голодранцем, как я, - мы делали далекие прогулки по
окрестностям] услаждая себя стихами и сигаретами, которыми честно угощали
друг друга по очереди. Какими долгими ни были эти походы, я не помню
случая, когда у него или у меня нашлось бы в кармане достаточно денег на
бутылку пива.
А главное, не прошло и двух месяцев моего пребывания в Слайго, как
общество Кариеги вызвало Уилсона и меня на конференцию в Лондон с оплатой
всех расходов, и я уже заранее предвкушал, какую радость доставит мне эта