"Николай Сергеевич Оганесов. Играем в 'Спринт' (Повесть) " - читать интересную книгу автора

раскрытия преступления. Разумеется, делал он это с известной долей юмора.
- ...Пропал человек, - повторил Симаков. Он вытащил из пачки
папиросу, постучал мундштуком по столу и, потарахтев спичками, закурил. -
Сначала из гостиницы испарился, потом, того лучше, камнем на дно.
Улыбаться тут нечему, плакать впору... Валюты одной на семь тысяч и наших
столько же. Соображаешь?
Он сделал паузу, чтобы я оценил всю значительность суммы. При этом на
его скулах шевельнулись желваки, отчего лицо стало жестче и даже как будто
потемнело.
- Ладно, не буду тебе раньше времени голову забивать. Подробности в
прокуратуре узнаешь, у следователя. Потом ко мне зайдешь, обмозгуем, с
какого конца лучше взяться. А после... - Он опять смерил меня взглядом и,
изменив тон, заключил: - А после придется тебе, парень, на время забыть
дорогу сюда, в розыск. Самостоятельно будешь работать. На свой страх и
риск. Понял?
- Понял, - отозвался я.
- Вопросы имеются?
Вопросов не было.
Они появились позже, и ответы на них, увы, не мог дать ни опытный
Симаков, ни менее опытный, но старательный следователь. Ответы предстояло
искать самому.


2

Собеседник из меня оказался никудышный. Старожил-синоптик со своей
спутницей не спеша удалялся вдоль набережной.
Похожие на удравших с уроков школьников, они держались за руки,
женщина в панамке смеялась чему-то, ей вторил мужчина, а я глядел вслед и
завидовал их беспечности, их хорошему, ничем не омраченному настроению.
Обратной стороной самостоятельности, о которой говорил Симаков, было
одиночество, хотя об этом мой начальник, конечно же, не обмолвился ни
словом.
Я был обречен на одиночество в силу порученного задания - оно
предполагало мою полную изоляцию от сослуживцев, от случайных, не идущих
на пользу делу контактов. Я успел убедиться, что это состояние, кроме
прочих, имело еще одно малоприятное свойство: к нему нелегко было
привыкнуть. А если прибавить оторванность от дома, чужой, незнакомый, по
сути, город, получалось совсем худо.
Не знаю, уместно ли тут слово "ностальгия", но, глядя на здешнее
раскаленное докрасна солнце, на праздные толпы веселых и беззаботных
людей, я мысленно уносился за тысячи километров к северу, в свой далекий,
скупой на краски город. Там уже ночь. Горят уличные фонари. Напоминанием о
близкой зиме качаются голые ветки деревьев, и асфальт блестит от осевшей
на него измороси. Оно, конечно, не так красиво: и моря нет, и горы пониже,
да ведь это кому что нравится...
Я вздохнул и посмотрел на часы. Они показывали розно семь.
Пора.
Прихватив полиэтиленовую сумку с изображением бородатого Демиса
Русоса, я пошел добывать двушку.