"Владимир Иванович Одноралов. Старший брат " - читать интересную книгу автора

кустами, висело солнце, тяжелое, как осеннее яблоко. А брат показал ему на
кусты, и Мишка увидел: словно алые леденцы висели на пухлых ветках ягоды
шиповника.
- Это волшебные ягоды: поешь их - и нос вырастет длинный, как хобот.
Шиповник пришлось запихивать в рот горстью осторожно, чтобы не
наглотаться семечек, и выдавливать из него кислый, немного сладкий сок.
Нос стал расти, вытягиваться. Мишка, давясь от хохота, наматывал его
вокруг шеи, словно это был галстук, а когда смеяться не стало сил, сказал
брату:
- Хватит, расколдовывай!
- Эники, беники... - прошептал брат, и Мишка спокойна оторвал
наколдованный нос, а настоящий стал задумчиво отогревать ладонью.
Солнце упало за темные леса, в серых кустах видны были только яркие
бусины шиповника и бледные, как роса в пасмурный день, звезды.
- Скоро ночь! - испугался Мишка и сказал: - Брат, пойдем назад, в
город. - Но брат не ответил, и Мишка, поправив лыжи, выбрался из оврага
один. Его брат часто исчезал без спроса.
Деревья и кусты уже почернели. Темнота, как лохмотья, висела на них,
и Мишка шел вперед, не оглядываясь по сторонам, чтобы не испугаться.
Варежки перестали сгибаться совсем. Мишка втиснул руки в тесные карманы
пальто, так что палки теперь бесполезно волочились по снегу. Шаг у него
был медленный, и он стал остывать.
"Ну хватит прятаться! Давай вместе идти или покажи хотя бы правильную
дорогу!" - отчаянно подумал Мишка, и брат снова появился рядом. Он стал
потихоньку рассказывать, как дома топится печка, а по радио передают
веселые воскресные песни. Мама с бабушкой сварили пельмени и думают про
Мишку: "Где его черти носят?" - а поэтому надо идти скорее.
Мишка заторопился. Из леса он уже вышел и увидел впереди длинный
откос.
- Это узкоколейка, - напомнил брат, - отсюда и до дома близко. Видишь
огни?
Они дрожали, словно отраженные в воде, и казались далекими, как
звезды. Но брат сказал, что это только кажется.
- Теперь ты один доберешься, а мне по делам пора, - попрощался он и
исчез, словно его и не было.
Мишка чуть не заплакал от обиды, так неохота и страшно было идти
одному, но дом, печка, пельмени звали его подмаргивающими огнями. А на
брата и обижаться всерьез нельзя...
В первом же проулке стало теплей. Ветер не гулял здесь так буйно, и,
хотя путь был в гору, Мишке стало полегче. Под фонарем мелькнула ему
навстречу тень прохожего, но Мишка не испугался. Это была женщина. Она
осмотрела его внимательно и спросила:
- Наморозил сопли, лыжник? Да ты вправду обморозился, мальчик! - Она
нагнулась к нему и стала растирать зеленой варежкой бледную Мишкину
физиономию. - Ах ты, лыжник отчаянный! Где живешь?
- На Буранной.
Женщина довела его до самого дома.
- Ох и влетит тебе! Папка-то есть?
- Нет, наверное, - ответил он ей на прощание.
У ворот он задержался, чтобы придумать, где был, и тут снова появился