"Михаил Петрович Одинцов. Преодоление " - читать интересную книгу автора

бесконечная дорога познания, на которой ждут многие радости.
Уже став летчиком, Сохатый не раз спрашивал себя: "Кто научил не
предаваться злобе, умению прощать обиды и ошибки, терпению в работе и,
главное, мечтать?"
В поисках ответа он всегда мысленно возвращался в свое раннее детство,
к прадеду и прабабушке, к бабушке Ксении, к теткам и дядькам, которые
заменили ему мать и отца.
Но как бы ни было хорошо в многолюдном и теплом доме, все же изредка на
Ивана накатывалась тоска по матери. Тогда он прятался в заросли малинника
или забирался на сеновал и там старался увидеть себя вместе с мамой, самым
маленьким.
В памяти у него хранился солнечный, летний день. Под огромным небом, на
широком поле, перехваченном, как поясом, лесистым овражком, он видел
белобрысого мальчонка лет трех-четырех и женщину, идущих рядом по насыпи
железной дороги. Их разделяет рельс. По щебенке идти неудобно и тяжело, ноги
вихляются, поэтому Иван шагает широко. Старается ступать так, чтобы нога
попадала на шпалу, но от этих не по росту длинных шагов скоро устает. Тогда
он становится на блестящий от колесного наката рельс, а мать подает ему
руку, помогая сохранять равновесие. Иван увлеченно, забывая про усталость,
долго идет по наезженной железной полосе. Идет, пока не сорвется. А потом
все начинается сначала.
Но как ни силился, как ни напрягал Иван память, он не мог представить
себе лица матери и ее одежды. Помнил только поддерживающую его руку, она
была надежная и терпеливая, теплая и жесткая от крестьянской работы. Помнил
и котомку за материнской спиной, где лежали еда, бутылка с водой и его
одежонка.
Почему они оказались пешими на железной дороге и сколько прошли - ему
не запомнилось. Но вероятно, двигались издалека, так как не раз садились
отдыхать, полдничали, а потом вновь считали телеграфные и километровые
столбы.
Мама говорила ему, что они идут на свидание с отцом, но сама почему-то
не радовалась этому. Иван видел, как она, отвернувшись от него, вытирает
навертывающиеся на глаза слезы.
- Почему вы плачете, мама?
А она отвечала одной и той же фразой:
- Я не плачу, сынок. Мошка залетела. Вот глаз слезой и моется.
Наконец они пришли в город. К этому времени Иван смертельно устал - не
шел, а висел на материнской руке. Поэтому, наверное, и не запомнилась ему
встреча с отцом, не сохранил он в своей памяти его тогдашний облик. Утром
мамы уже не было.
Шли дни, и Иван вскоре понял, что матери больше и вовсе не будет: в
избе отца ее место заняла другая женщина.
Иван не был открыто обижен в новом доме, но так и не прирос к нему.
Чувствуя обостренным детским восприятием фальшь холодной вежливости и
формальной заботы, он жил особняком. И чем больше подрастал, тем заметнее
виделась граница, отделяющая его от мачехи, от отца и других детей. Иногда
отец, ощущая обиженно-ревнивые взгляды Ивана, делал робкие попытки
перешагнуть через водораздел, но наталкивался на отчужденность сына.
Наконец, увидев однажды как-то по-особенному сутулую отцовскую спину, Иван
окончательно понял, что он здесь лишний. И убежал, чтобы уже никогда не