"Аглая Оболенская. За миг до тебя " - читать интересную книгу автора

враз повзрослевшей дочерью.
- Пусть Инна едет, Виталий. Она лучше нас с тобой знает, где ей будет
хорошо. Мы будем ждать тебя здесь, дочка. И сюда ты всегда можешь
вернуться...
В прошлом остались зачитанные до дыр книжки, отправленные на шифоньер
куклы. Друзья и соседи. К ней еще не успела прийти сильная первая любовь, за
которую можно было зацепиться среди привычных стен. Вперед!
- Просто в Нульче кипит кровь отца, - упорствовал Виталька.
- Неправда! Совсем не кипит. Она меня не колышет, эта кровь! Если я там
его встречу, пройду мимо.
На самом деле Инка была уверена, что обязательно встретит отца-подлеца.
Огромный кусок земли за Колымским нагорьем и тайгой казался ей
густонаселенным, где все друг друга знают и каждый день друг с другом
здороваются. Ой, как она ошибалась...

2.

Родившийся спустя два года ребенок стал последней сломанной куклой,
которую она предала...
Его отца, рафинированного и отчасти субтильного молодого человека,
вспоминать совсем не хочется. Помотавшись вдоволь по московским площадям и
переночевав на вокзале, Инна дала себе команду купить билет в ближайший к
столице областной центр. Ткнула пальцем в северо-восточном направлении, как
раз туда дул ветер монотонным голосом радиодиктора, и встала в очередь к
привокзальной кассе. Лучше преуспеть в провинции, чем быть затоптанной в
крупнейшем из мегаполисов мира, думалось ей под влажной простыней
раскачивающейся плацкарты. Не зря она перемножила в уме количество рвущихся
к паблисити будущих акул пера с московской и подмосковной пропиской на три
четверти оставшихся без оной и разделила на число мест факультета
журналистики МГУ - нереально, будь ты хоть семи пядей во лбу, прорвать эту
броню своим интеллектом. Зато уверенно прошла по конкурсу в периферийном
университете. Вместо сочинения на одну из заданных тем по творчеству
Горького, Инна написала сжатое эссе, сделав акцент на профашистской
настроенности тогдашней прессы к писателю, естественно, не без участия
некоторых партийных деятелей. Смело и язвительно расправлялась девушка с
врагами Алексей Максимыча, чем немало удивила и заинтересовала
преподавательский состав. Только-только начиналась эпоха перестройки, и на
поверхность пробивались робкие ростки гласности. Гласность исходила в первую
очередь от средств массовой информации и требовала помимо дозированности -
храбрость. "Таких не берут в космонавты..." - пелось в модной попсовой
песенке. Инку Литвинову взяли в журналисты.
Рутина учебы поглотила львиную долю времени, на личную жизнь оставались
лишь тусовка в очереди к газовой конфорке на общежитской кухне и
коллективный поход в баню. Изредка, затем все чаще и чаще в гости к Инне и
трем ее соседкам стали заглядывать два парниши из комнаты в конце коридора.
Кирилл и Мефодий. Мефодий на самом деле не был Мефодием, его звали Славик
Воржецкий, а Мефодий - это прозвище в честь одного из великих просветителей
и создателей славянской азбуки, причем больше как приставка к доминанте пары
Кириллу Либезову. Предлоги для посещений были разными, но все время
заканчивались одним и тем же - совместным поеданием девичьего ужина.