"Аглая Оболенская. Исполни волю мою " - читать интересную книгу автора

месяц - у Ромки ухудшились анализы и мы ездили в Санкт-Петербург на
консультацию к специалистам. Пришлось задержаться.
Я протянула ему последнюю тарелку:
- Ты не обязан передо мной отчитываться. Но если можно - предупреждай,
пожалуйста...
- Хорошо, я постараюсь. Давай все-таки закончим с именем.
- Есть идея?
- Да. Мы назовем ее как тебя.
- Анной? Нет, Нюшкой! Издеваешься?
- Мне нравится твое имя в английском варианте.
- Как это?
- Энни...
Я повторила про себя - Энни, Эни, Энн... Звучит просто и со вкусом.
Малышка Энни - ей подходит!
- Я согласна.
На том и порешили. Закончив с посудой, мы ощутили некоторую неловкость:
заняться больше было нечем. То есть у меня накопилась куча дел, отложенных
со времен сессии. Надо было постирать, пыль протереть и вытрясти ковровые
дорожки. Но не просить же Марка включаться в этот процесс! Он проницательно
собрался уходить, наверное тоже были свои дела и обязанности. Как он говорил
раньше? "Не стоит торопить события..." Мы должны узнать друг друга
постепенно.
- Хочешь, я зайду вечером? Немножко погуляем. Тебе не мешает подышать
воздухом.
- Я буду тебя ждать! - а мысленно добавила: "Всегда".

...Мы шли по ночному городу и молчали. Но не каждый по отдельности, мы
молчали об одном и том же. Мне было хорошо идти с ним рядом. Он иногда
касался меня плечом или ладонью ладони, словно просил - будь рядом, не
исчезай... В парке на мостике через неглубокую речку мы остановились. Кругом
царила тишина, на небе звезды и два человека над бегущей водой. Я
запрокинула голову, пытаясь найти ковш большой медведицы... А нашла его
губы, мягкие и теплые. Звезды завертелись перед глазами серебряной канителью
и пропали. Не осталось ничего, лишь парение в невесомости и бесконечная
нежность поцелуя...


2. ПРОЗРЕНИЕ

Эмма Эрнестовна проснулась в плохом расположении духа. Всю ночь ей
снились вороны, черные и орущие не своим голосом. Раньше она не придала бы
этому значения, а если и заглянула бы в сонник, то больше из любопытства. Но
не сейчас, когда любая мелочь воспринималась остро и болезненно, как
знамение.
- Варя! Доченька! - позвала слабым голосом. Ответа не последовало. -
Милая, где ж ты? Варюша!
Часы показывали пол-шестого утра. Ее дочурка, наверное, спит. Однако за
дверью раздались шаги и в щель просунулась кучерявая головка:
- Здравствуй, бабуля! Что так рано пробудилась?
Эмма Эрнестовна сконцентрировала на девушке все внимание и слух, но они