"Патрик О'Лири. Черное сердце " - читать интересную книгу автора

свою вину. Мне всегда хочется сказать им: "Эй, сестрички! Я никого не
заставляю голодать. Если они сироты, то лучше бы их мамочке держать свои
ножки скрещенными.".
Что ж, это точно. Лучше бы их мамочке держать свои ножки скрещенными.
Но, с другой стороны, он никогда не скупился в акте отдавания. Внешне
он казался замечательно щедрым человеком. Он всегда опустошал свои карманы
от грязной мелочи, благодарный возможности избавиться от вони. ПиАр. Добрая
воля. Прикрытие. Но он никогда не встречался с ними взглядами и никогда не
откликался на их отрепетированную благодарность. Он знал, что все это театр.
И получал удовольствие от вздымающегося вокруг него молчаливого уважения,
когда другие путешественники прикидывались, что не замечают его чрезмерной
щедрости. Некоторые - ощущая свою вину и негодование. Это он тоже почти что
чуял носом.
И эти карточные акулы. Он мог наизусть процитировать их игру. Ему даже
не надо читать ее карту. "Я глухая. Я студент по обмену. Я иммигрант из
Перу. Это призыв. Компас. Священная карта. Любое пожертвование будет принято
с благодарностью. Будет высоко расценено. Будет весьма полезно. Да
возблагодарит Вас Господь! Бог, благослови Америку! Бог любит Вас." Бог,
очевидно присутствует всюду, где в нем нужда.
В большинстве аэропортов существуют правила против такого сорта
приставаний в общественных местах. Об этих правилах постоянно объявляют. Но
на них рассчитывать нельзя. И, кроме всего прочего, здесь Америка. Во
Франкфурте их теперь разогнали. Полы, в которые можно смотреться как в
зеркало, если так хочется. Вооруженная охрана с автоматами с пластмассовыми
прикладами, в прекрасной отутюженной форме. Трамваи, по которым можно
проверять часы. Унитазы и раковины такие чистые, что из них можно есть. Это
не Америка. Эти всех пускают в свои терминалы. Даже карманников, выдающих
себя за пассажиров в пути. Надо просто не обращать на них внимание и, рано
или поздно, они заберут обратно свои клише, освободят ваше пространство и
понесут свою вонь к следующей партии простаков.
Он снова почувствовал тень и поднял глаза на леди-коротышку в черном,
изучающую его. В руке она держала пригоршню карт. Черная челочка. Приятное
округлое небольшое тело. Роскошная черная куртка из Полартека -
замечательного материала, который состоит из раскрошенных пластиковых
бутылок из-под молока, расплавленных, очищенных и превращенных в роскошную
фетровую кожу. Черная рубашка и джинсы. И на ногах туфли от Дока Мартенса -
подошвы такие толстые, что туфли могли бы служить лунными башмаками -
покоятся на сером ковре с рисунками в форме фигур Мандельброта.
"Вы не прочитали мою карточку", сказала она.
Так. Значит, не глухая. Он поднял карту. Запах от нее был удивительно
безобидный. Фактически, от нее пахло птицей. Но не домашней, которую
пожирают, когда голодны, а дикой. Когда они собирают капли влаги на своих
крыльях, крошечные шарики, которые с каждым ударом впитывают как телесную
грязь, так и вонючий воздух, пока не накопят достаточно веса, чтобы
безвредно скатиться, оставив блистательно чистыми кончики перьев. Чистейшие
из живых животных, хотя, похоже, никто не ценит их за это. Он пошевелил
черными усами, впитывая запах, и прочитал: "Я предсказательница. Могу
угадать ваше будущее. Если оно не понравится, можете не платить. Стелла."
Вот, значит, какая у нее игра. "Даром, да?"
Она кивнула: "Если вам не понравится."