"Крылья Радуги" - читать интересную книгу автора (Майра)

ХАЛЛА ВОЗДУХА

Временами, мой повелитель, я задумываюсь о том, что же заставляет разумных существ намеренно творить зло. Не все из них одержимы душевными болезнями или доведены до предела отчаяния. Участь многих была бы даже завидной, если бы не мрачная тень, которую они вечно носят за спиной, напоминающая сложенные черные крылья или горб – странное уродливое бремя. Тень эта заметна немногим, и часто сами носящие не чувствуют ее, пока она не становится такой огромной, что распластывает их по земле. И задыхаясь под ее тяжестью, они не могут уже рассчитывать на спасение.

Шахимея означает лучезарная. Такой некогда увидел эту планету из космоса далекий предок блаженного Рансана, Дагмар, имя которого переводят как летящий на драконе. Он мчался среди звезд, и в зеркально-радужных крыльях несшего его благородного существа отражались дальние солнца. Наездник увидел возле одного из таких солнц – лохматого белого гиганта – шар, переливающийся подобно опалу, прекрасный, теплый, как будто сияющий изнутри. И спустившись, предок правителей Даренлара нашел на планете лазурный океан в берегах из базальта и мрамора, роскошную зелень, голубые, казавшиеся полупрозрачными горы и причудливые башни из разноцветных кристаллов, громоздящихся друг на друга в непонятном стремлении к небесам… Это были кристаллы граасса – минерала с загадочными свойствами, как будто бы призванными сблизить неорганический и живой миры. Именно благодаря открытию этого вещества позже стало возможно существование глейнеров – пространственных порталов для путешествий с планеты на планету, от звезды к звезде.

Дагмар решил поселиться на Шахимее, и при нем началось строительство Айен-Шайю дворца, который ныне считается величайшим чудом Даренлара.

Айен-Шайю – простирающийся без границ. Его изучению посвящены многие научные труды и архитектурные исследования. Одним из свойств граасса, кристаллы которого встраивались в витражи, мозаику, вплавлялись в изразцы и ажурные решетки, а то и просто закладывались в стены, является способность к воспроизведению, почти точному копированию окружающих его предметов. Число покоев Айен-Шайю со временем то умножается, то наоборот, сокращается, причем многие комнаты и галереи оказываются прямым или зеркальным отражением уже существующих, а многие – там, где сказывается влияние сразу нескольких крупных кристаллов, – представляют собой удивительные гибриды, измененные до неузнаваемости, но по-своему прекрасные. Некоторые из этих новообразованных помещений существуют по много циклов, некоторые – совсем недолго, а потом тают в воздухе на глазах наблюдателей и пропадают совсем или заменяются другими…

Никто никогда не знал точно, сколько пространства занимает Айен-Шайю сейчас, сколько он займет завтра. В особенно тихую солнечную погоду дворец можно видеть почти целиком: он высоко возносится над окружающими его поселениями и напоминает блистающее облако или гигантскую ювелирную диковину. Стены его комнат, расположенных ближе к центру, надежны и поражают искусной отделкой, но на периферии – туманно дрожат, призрачные, готовые вот-вот растаять или, напротив, становятся все четче, на глазах приобретая прочность. Башенки граассовых кристаллов нестерпимо сверкают под лучами огромного, неповоротливого солнца.

Во времена Рансана сюда стекались паломники со всего Даренлара, ибо ничего, подобного Айен-Шайю, не было в этой богатой чудесами галактике. Но когда династия Рансана пала и в Даренларе воцарилась Белая Ведьма Айгататри, жизнь на Шахимее замерла, а окрестности дворца обезлюдели.

Внутренние покои Айен-Шайю заткал белесый туман. Он был похож на густую призрачную паутину, которая, тем не менее, не рассеивалась, а лишь постоянно колыхалась и плыла, плыла по воздуху, никуда не уплывая… Туман покрывал стены и реял под потолками, распластывался по огромным цветным окнам, делая некогда яркие трехмерные витражи тусклыми и непримечательными, крался по полу. Туман стелился вслед за Айгататри, стекая потоками с ее уродливой головы и странных, как будто бы рваных одежд. Клочья тумана вылетали время от времени изо рта Белой Ведьмы и превращались в голубоватые клубки, которые в полете разматывались, добавляя к уже готовой паутине все новые и новые нити.

Лишь один зал в Айен-Шайю оставался свободным от тумана – Зал Шелка, где государи Даренлара возлагали на себя бремя царствования, восходя на престол, поколение за поколением, и где их в конце жизни провожали в страну богов, лежащую далеко за пределами всего – Галактики, зазвездья и даже темноты.. Шахимейский шелк, из которого были изготовлены ширмы в этом священном покое, обладал мощными чарами, поэтому сумрак, царивший там, был неприятен Ведьме и она ни разу не вошла туда за много циклов, прошедших со дня смерти Рансана.

И Зал Шелка оставался пуст и гулок, а Бутон Обновлений белел посреди него лепестками неподвижными и холодными, как воск.

Туман пагубным образом влиял на кристаллы граасса, и образование новых покоев замедлилось, а распад прежних, появившихся еще при Рансане, уже закончился. Теперь дворец напоминал жесткий, скудный остов былого великолепия, мрачный, как мертвые руины, хотя и прекрасный в своей трагичности.

Айгататри двигалась по бесконечной анфиладе покоев, белесых от туманной паутины, почти не касаясь пола. Ограниченность пространства угнетала ее. В зазвездном мире, где власть ее была почти безграничной, она могла перемещаться в любом направлении и на любые расстояния одной лишь силой своих желаний, но этот мир сковал ее законами, жестокими в своей инаковости. Те, кто вложил в нее стремление завоевать Даренлар, сулили ей удовлетворение и могущество, но вот уже много циклов она не имела ни того, ни другого. Легионы ее тенеобразных слуг кружили над Шахимеей в ожидании повелений своей госпожи, но Айгататри ничего не могла приказать им, ибо чуждый мир, блеск близких звезд и притяжение множества планет отняли у нее все желания.

Ведьма остановилась на одной из галерей и обвела взглядом лежащую далеко внизу долину. У Айгататри были выпуклые глаза с красивым разрезом, но цвет их был необычен – радужка едва выделялась оттенком на фоне белка, а узкий вертикальный зрачок казался иссиня-черной щелью. Лицо состояло из нескольких роговых пластин неопределенного, очень бледного цвета, и рот представлял собой грубую прорезь, частично скрытую костяным наростом.

Колдунья видела, как плававшие внизу облака тумана всколыхнулись и заспешили ко дворцу. Вокруг подножия Айен-Шайю мгновенно образовалось густое облачное скопление, сплошной белесый ковер до самого горизонта. Если бы не излучение гигантского светила, проникавшее сверху сквозь плотный облачный покров, картина напомнила бы Айгататри ее зазвездную родину.

Внезапно в душу Белой Ведьмы проникло смутное беспокойство. Она опустила глаза и увидела у себя под ногами не твердый камень, а зыбкое марево, еще достаточно плотное, но тающее на глазах. Галерея исчезала – она тоже была порождением кристаллов, и теперь срок ее существования подошел к концу. Айгататри продолжала висеть, не двигаясь с места, и с любопытством следила, как то, что еще несколько мгновений назад казалось прочным и надежным, быстро обращается в призрак, теряет четкость очертаний, как будто плавясь в невидимом пламени. Галерея пропала, а колдунья все еще смотрела на то место, где она была. Потом повернулась и исчезла внутри дворца. После ее ухода по облакам прошла рябь, и они стали быстро редеть, как будто дующие в разном направлении ветра разносили их, равномерно распределяя над поверхностью планеты.

Айгататри не чувствовала усталости, но апатия, овладевшая ею в этом мире, все больше угнетала ее. Когда-то у колдуньи хватило мощи в мгновение ока уничтожить все живое на Уштандаре, теперь же от ее гнева могла так пострадать разве что планета впятеро меньше. Временами Ведьма поднималась высоко над Шахимеей и смотрела туда, где за широкой яркой полосой звезд скрывалось место, откуда она явилась. Она не прочь была вернуться, но данное когда-то обещание еще не было исполнено, и путь назад оставался закрытым.

В Зале Тишины она почувствовала холодное присутствие. Ей не ведом был страх, и отчаяние никогда не касалось ее – так уж она была устроена, – но появление этих странных существ в последнее время сковывало ее волю и отнимало очень много сил. В залах после их исчезновения обычно стоял странный враждебный запах, а предметы подолгу не могли вернуть себе привычный вид.

Айгататри бесстрастно наблюдала, как воздух вокруг нее лопается сразу в нескольких местах, будто бесшумно вскрываются гнойники, и из образовавшихся провалов глядит темнота – не неподвижная и холодная, а агрессивная, бурлящая, едва сдерживаемая узостью прохода. Все очертания вблизи этих черных пузырей уродливо изменились, а туман исчез, мгновенно испарившись. Активная чужеродность пришельцев с каждым разом все больше искажала окружающее пространство. Они постепенно осваивались, появляясь то здесь, то там, но что-то все еще мешало их окончательному вторжению. И Айгататри знала что.

– Ты нашла его?

В ее мозгу запульсировала боль, как бывало всегда, когда эти существа обращались к ней. В зазвездном мире, где ее мощь ежеминутно питалась энергией, которую она черпала из всего, что ее окружало, это походило на уколы множества мелких игл, но здесь ей казалось, что каждое слово разрывает ее мозг.

– Сроки истекают. Ты знаешь, что тебя ждет, если ты не успеешь.

Айгататри знала. Прошло много циклов с тех пор, как она силой своего колдовства пробила брешь между зазвездным маревом и внешней тьмой, взывая к мощи и знанию большим, чем были ей доступны прежде. Она существовала так долго и так бесконечно равномерно, что это существование утратило для нее смысл. Она хотела знать – зачем? И тьма пришла на ее зов – взрывами черных пузырей, горьким запахом, искушением паче ее стойкости. Айгататри получила много, так много, что ее собственный мир не смог более выдерживать ее присутствия, и ей ничего не оставалось, как двинуться дальше – сюда. Она могла бы вернуться в свое искалеченное, но все еще родное пространство, если бы тьма получила то, что хотела. По крайней мере, таковы были обещания, данные обеими сторонами. Айгататри уже не верила обещаниям тьмы, но у нее не осталось другого пути.

Чем дальше, тем больше искажалось зазвездное марево от присутствия пузырей. Оно не было им нужно, но лежало на пути к Даренлару, а Даренлар издавна притягивал обитателей внешней тьмы, и те рвались к нему, чтобы разрушить и поглотить его, как испокон века разрушали и поглощали все, до чего им удавалось добраться. Искаженный мир терзал Айгататри изнутри, и в моменты особенно активных вторжений пузырей в зазвездье она ощущала внезапные помутнения сознания. Они случались все чаще. Она знала, что наступит час, когда зазвездье исказится настолько, что ее мозг погрузится в кому, которая может продолжаться вечно. Вечное преддверие небытия… Айгататри содрогнулась бы, если бы в ней жил свойственный смертным страх исчезновения. Но за тысячи, миллионы циклов своего существования она прочно позабыла, что значит не быть.

Колдунья прикрыла глаза, стараясь представить свой конец. Это было все равно, что пытаться выдавить воду из горсти фечилийского песка.

– Поторопись.

Раны пространства заросли, тьма втянула пузыри назад. Слюна во рту колдуньи сделалась отвратительно вязкой от стынущей в воздухе горечи. Айгататри отвернулась, не желая смотреть на искалеченные ширмы и гирлянды. Один из уборочных автоматов с тихим шорохом выполз из своего укрытия, видимо уловив в привычном расположении предметов что-то неправильное, и подполз к уродливо искаженному светильнику, который прежде поднимался высоко над полом на тонкой металлической подставке. Упершись в основание светильника, механизм вдруг заглох.

Айгататри покинула Зал Тишины, не проходя через опасное место. Она замерла на миг у поворота, ведущего к Залу Шелка.

В Даренларе оставалось не так много мест, где мог быть спрятан Анкас Дагмара – заостренный жезл, с помощью которого предок здешних царей правил своим могучим драконом. Это была вещь, принесенная совсем из другой вселенной, и тьма боялась ее больше, чем всей магии Даренлара вместе взятой. Айгататри не знала, как именно порождения мрака собираются избавиться от этого опасного для них чуда, но это ее и не касалось. Она должна была только найти Анкас, только найти…

Необследованных мест было теперь два: подводный город на Скисии, о котором Ведьма прознала от своих соглядатаев только накануне, и Зал Шелка. Айгататри отвернулась от занавеси, скрывавшей фиолетовый полумрак, и отправилась со своей свитой на Скисию.