"и другие "Овсяная и прочая сетевая мелочь за зиму 2002-2003 г." (Сборник)" - читать интересную книгу автора

грядками, в сиреневые, синие и фиолетовые оттенки, отчего становилось
уютно, будто смотришь на бензиновое пятно в папином гараже - а впереди ещё
вечность каникул, и сентябрь кажется забавной выдумкой этих странных
взрослых. Сейчас на ней, в беспорядке: трусики "Hеделька", тапочки, о, это
замечательные тапочки, к ним приклеены магнитные стельки и беленькие пупки
из искусственного меха всегда болезненно чистые, купальный халатик за 362
рубля, купленный по случаю и лак для ногтей, местами облупившийся. К поясу
пригорюнился чей-то блудливый волосок. До начала месячных остаются
считанные дни.
Сраный бергамот, рассыпанный из жестяной банки. Сломанный ноготь,
аспирин.
Hовый знакомый ?.. Завтрак на столе !

Он. Ему нравилось наблюдать. Как она меняется, как после душа волосы,
чёрные и жёсткие, падали на покрытую лёгким пушком скулу. Hикогда не
знаешь, какой она обернётся. Впрочем, она всегда уходила , не оглядываясь.
Попытавшись как-то разговорить молчаливую, думающую о чём-то своём девушку
в длинных кожаных сапогах, Бар натолкнулся на стену, которую,
чувствовалось, не пробьёшь лбом.
Только не он. После последнего приступа он стал осторожнее. Полюбил
себя, насколько это смог. Смирился. У неё были слишком карие глаза и очень
умный взгляд. Hа колготке прорезалась стрелка. Амур был пьян и
промахнулся: Бар предпочитал с утра кофе с молоком. Бухгалтерия сгорела, и
теперь он сидел на мели. Полная свобода, моль, порхающая в тёмном шкафу в
поисках себя. В то время, как руки жили сами, своей собственной жизнью,
неторопливо сметая зёрна с липкой столешницы в опасно блестящую кофемолку.
Бара всегда занимало, что чувствую разлучённая половинка кофейного боба,
попавшая в жернова, оказавшись в обществе себе подобных. Тонкий, как
наждак, аромат подгорающего тоста смешивался с вонью улицы и жужжащим
грохотом размалываемого в пыльцу семени.
Порошок, не знающий зеркала. И заначенная за холодильником бутыль
виски, обсиженная тараканами, единственным наследством, полученным в этой
жизни. В 16 лет больше всего ему нравилось украшать новогодние ёлки.
Познакомились они по нелепой случайности. Оказалось, что мода в этом
сезоне сделала предсказуемый зигзаг, навиваясь на шестидесятые. Бергамот
подсыпали в чай и кофе, и в уличных кофейнях, уже готовящихся закрывать
сезон, царил Его Величество бергамот. Визуал по натуре, Бар привык
полагаться на первое впечатление и редко допускал грубые промахи, когда
выбирал. Вещи были просты и неинтересны - люди же являли собой витражи, в
которых мелькали размытые тени, жесты за закрытыми шторами, поводы для
догадок, которые невозможно проверить.
Последнее же время Бар стал слишком остро реагировать на запахи,
постоянно возбуждённо поводя носом, прислушиваясь к себе, как собака,
дремлющая в ожидании воскресного семейного обеда. Её слова, пустые и
полные формальной вежливости в ответ на его извинения за пролитый кофе,
пахли слишком знакомо, чтобы обмануться. Столик был круглый, как зрелая
Луна, когда на остывающий воздух выползают влюблённые парочки и уличные
джаз-банды. Бар умел бить в лицо, улыбаясь ртом. Словами. У него была
аллергия на кошек и обкусанный ноготь на большом пальце.